Плоть и кости
Шрифт:
— Грех, дочь моя? — воскликнула она. — Разве я сказала, что ты согрешила?
Умолкнув, она обвела взглядом остальных.
— Разве я сказала, что все вы согрешили? — Она подняла женщину с колен и расцеловала в обе щеки. — Нет, возлюбленные мои, мы вместе прошли через этот огонь и очистили души в его пламени.
Последние слова повисли в воздухе, словно прощальный отголосок церковного колокола. Даже у Бенни побежали мурашки по коже.
— Каждый из вас, оказавшихся сейчас в этом священном месте, много раз проходил через это пламя. Каждый из нас сохранил свою преданность даже в те
Прошло еще мгновение.
— И впредь мы должны быть достойны этого выбора. Воспоем же, ликуя, и восславим милость господа нашего всемогущего. Мы больше не станем страшиться жизни и, словно безвольные овцы, спасаться бегством во мрак могилы. — Матушка Роза торжествующе воздела руки к небу. — Мы стали жнецами, трудящимися, не покладая рук, на полях господа нашего. И трудились усердно и самозабвенно. Поля очищены от паразитов и вредителей. Они чисты, и господь призывает нас отложить орудия жатвы и приступить к новой работе.
Женщина, которую поцеловала матушка Роза, вскричала:
— Так в чем же наша следующая цель, матушка Роза, благословенная дочь Танатоса?
Матушка Роза слегка обернулась, и ее воздетые руки охватывали собой все вокруг. Не только это поле, понял Бенни… но все вокруг.
— Избранные отправятся в мир и изменят его.
И хотя Бенни не до конца понимал суть этого религиозного движения, он решил, что отчасти уловил его смысл. Все это немного напоминало искаженную фразу, которую любил повторять Чарли Кровавый Глаз: «Убей их всех, и пусть Бог разберется с ними».
Только теперь, похоже, эта женщина решила поменять правила игры.
— Она собирается надуть святого Джона? — спросила Никс, снова доказывая, что способна читать мысли Бенни.
— Думаю, да.
— Лучше пусть этим занимается она, чем я, — откликнулась Никс. — Этот тип взбесил меня.
— Да, но и эта матушка Психопатка не вызывает у меня восторга.
— Сколько же здесь вражеских сторон? Мне казалось, что только у семьи Евы проблемы с этими жнецами.
Бенни кивнул:
— Прости за неудачную шутку, но, судя по тому, что мы только что слышали, думаю, неприятности возникли уже в раю.
— Ух. — Никс оглядела кабину. — И на чьей же тогда они были стороне?
— Понятия не имею. Надеюсь, на стороне хороших людей.
— Ладно, но кто тогда эти хорошие люди? Между прочим, отец Евы пытался нас застрелить.
— Постой, там что-то происходит! — воскликнул Бенни.
На поляне разгорелся спор между жнецами. Однако один за другим они отделялись от недовольной группы и падали на колени перед матушкой Розой.
— Будь благословенна, о ты, святая матерь, — завопил один из них. — Слава матери избранных!
И внезапно все они, один за другим, начали падать на колени, обливаясь слезами, повторяя эти слова словно заклинание. А матушка Роза стояла над ними, воздев руки и упиваясь их криками. Жнецы подползали к ней, чтобы поцеловать кроваво-красные полоски ткани, привязанные
— Он покойник, — сказала Никс, опередив Бенни. — Он не купился на эту чушь, и теперь ему конец.
— Ему не позавидуешь, — согласился Бенни.
А тем временем собравшиеся начали расходиться. Матушка Роза напутствовала каждого из них несколькими словами, в основном наставляя донести ее слова до других жнецов. Она не требовала от них скрыть от святого Джона то, что здесь произошло, но у Бенни создалось впечатление, что именно этого она и хотела.
Мужчина, который первым упал на колени, немного задержался, а с ним и несколько других, и Бенни отметил, что это как раз и были те жнецы, которые якобы первыми «узрели свет». Это подтвердило его подозрения, что они были заводилами на этом сборище вроде приятелей мистера Хоупвелла, которые после объявления начальной цены выкрикивали первые предложения, продолжая задирать цену. Эти люди сгрудились вокруг матушки Розы, получая дополнительные наставления. Но Бенни и Никс уже ничего не могли разобрать. Когда матушка Роза кивнула в ту сторону, куда направился латиноамериканец, один из жнецов ухмыльнулся и бесшумно скрылся в лесной чаще.
А после матушка Роза и ее великан стояли на поляне в полном молчании, пока рев квадроциклов и вопли «избранных» не затихли вдали.
Великан покачал головой и разразился громким раскатистым хохотом.
— Ну, Рози, — воскликнул он, — теперь ты действительно это сделала! И обратной дороги уже нет.
— А я и не собираюсь возвращаться, Алексий, — откликнулась она со сдержанной радостью. — Пора двигаться вперед. Кроме того, дальнейшее промедление привело бы к тому, что святой Джон действительно уничтожил бы Убежище. А мы ведь не можем этого допустить, не так ли?
— Конечно, мэм. Но… святой Джон придет в ярость. Он ведь спит и видит, как сжечь это место.
— Пусть обсудит это с богом. Он сам во всем виноват. Это он предложил мне возглавить свою безумную церковь. Кроме того, — с улыбкой добавила она, — у меня было божественное видение.
Они расхохотались и направились прочь.
А затем женщина сделала то, что удивило и одновременно до смерти напугало Никс и Бенни. Матушка Роза обернулась, поднесла пальцы к губам и послала воздушный поцелуй.
В сторону самолета.
А затем они с великаном улыбнулись друг другу и неторопливо удалились в чащу леса.
А спустя минуту появился еще один жнец. Он вышел из густой тени, где его, судя по всему, никто не заметил. Это был крепкий неулыбчивый молодой человек с пронзительными темными глазами. Он подошел к тому месту, где стояли матушка Роза и брат Алексий. Даже из самолета Бенни заметил, как заиграли желваки у него на скулах и напряглись мускулистые руки, когда он изо всех сил стиснул кулаки. Бенни подумал, что еще никогда не видел кого-то столь разъяренного.