Плоть и кости
Шрифт:
Услышав последнее слово, Ева тихо и жалобно захныкала и уткнулась головой в его грудь. Чонг погладил ее по волосам. Ему хотелось поступить точно так же — свернуться калачиком, надеясь, что беды обойдут его стороной.
— Чонг, послушай меня, — настаивала Бунтарка. — Думаю, мне следует отвезти тебя в Убежище.
— А что такое это Убежище? Пристанище для бродячих монахов или?..
Бунтарка отвела взгляд, на мгновение задумавшись. Когда она снова взглянула на него, ее лицо сделалось еще более напряженным.
— Каждый человек воспринимает Убежище по-своему, — сказала она. — Для людей вроде… — вместо того,
— Это поселение?
— Отчасти, — ответила она. — А вообще — это что-то вроде больницы, и я хочу отвезти туда малышку Еву. Я не смогу как следует о ней позаботиться, а ей еще долго будет очень плохо. Там есть монахи, которые помогают людям.
— Странствующие монахи? Я встречал таких. Они называют себя Детьми бога, а серых людей — Детьми Лазаря.
— Да, да. И они создали Убежище, и принимают туда всех больных и раненых, и лечат их.
— Они врачи?
— Они — нет, — ответила Бунтарка, но Чонгу послышалось, что она сделала ударение на слове «они».
— А… там есть врачи?
— Вроде того.
— И ты думаешь, что они могли бы мне помочь?
— Не знаю, — призналась она. — Но если у кого и получится, то только у них.
— Ладно, тогда поехали.
— Только здесь есть загвоздка, — медленно произнесла она, и в ее глазах он увидел тоску.
— Какая загвоздка?
— Если они впустят тебя туда… не к монахам, а именно в то место, где тебя станут лечить…
— И?
— Обратно тебя уже не выпустят.
— Вообще?
— Никогда, — ответила она. — Им не нравится, что об Убежище знают посторонние. Они не убьют тебя и не причинят вреда, но уйти не позволят.
Чонг закрыл глаза, пытаясь заглянуть в свое будущее. Но увидел лишь пустоту.
— А разве у меня есть выбор?
Прошлой ночью мне приснилось, что эпидемии никогда не было. Но сон был очень странным, совсем без деталей. Возможно, потому что я не знала, каким был мир до Первой ночи.
Я видела лишь городок и «Руины».
68
— Мне… мне жаль, Никс, — пробормотал Бенни.
Она яростно уставилась на него сквозь слезы.
— Да, но твои сожаления ничего не изменят. Я потеряла маму. Потеряла все, и в этом виноват наш проклятый городишко.
— Что?
— Боже, я больше ни минуты не могла там оставаться. Это было все равно что жить на кладбище. Никто не говорил о том, что произошло в мире. Никто не говорил о будущем. И знаешь почему? Потому что никто не верил, что у нас есть будущее. Все в Маунтинсайде просто сидели и ждали смерти. Вели себя так, словно уже умерли.
— Я…
Она сердито вытерла кулаками слезы.
— Маму убил Чарли Кровавый Глаз, а меня похитили. Люди могли хоть как-то отреагировать, но они этого не сделали. Вообще. После того как мы уничтожили логово Чарли и вернулись в город, все вокруг вели себя так, словно я никуда и не уходила. Никто, кроме капитана Странка, мэра Кирша и Лироя Вильямса, не спросил, где я была и каково это оказаться на просторах «руин». Люди не желали ничего знать. А
— Никс, я…
— Никто никогда не говорил о моем похищении и о том, как я попала в Геймленд. Никто. Мне кажется, многие вообще в это не верили. Нашлись люди, которые заявили, что сожалеют о том, что у мамы были какие-то разногласия с Чарли. Какие-то разногласия. Разногласия? Словно она умерла, потому что они о чем-то поспорили. Ее просто списали со счетов, потому что в противном случае им пришлось бы признать, что Геймленд действительно существует, задуматься о том, что там происходит. И тогда им пришлось бы говорить о зомби. Но люди предпочитали этого не делать. Боже! Помнишь, что сказал проповедник Джек о нашем городе? Он назвал его чистилищем… сказал, что люди там безропотно ждут смерти. И я все время думала, почему же схожу с ума? А это город сводил меня с ума, и если бы мы пробыли там еще немного, он убил бы меня. И это не шутка, Бенни. Я бы умерла.
При этих словах в ее глазах загорелся опасный огонек.
— Эй, перестань! — воскликнул Бенни. — Давай не…
Никс резко схватила Бенни за рубашку.
— Я не преувеличиваю, Бенни, и не шучу. Этот город — чистилище. Он перестал быть настоящим. Он нереален. Люди, живущие там, ничем не отличаются от зомби. Они считают, что живы, потому что способны разговаривать, но ни о чем не говорят. Они просто болтают. Они болтают обо всякой ерунде, делая вид, что общаются друг с другом. Но выполнение обычных рутинных действий — это не жизнь.
— Никс, я все это знаю. Поэтому тоже ушел оттуда.
— Нет! — гневно воскликнула она, тряся его. — Боже, пожалуйста, не лги мне, Бенни. Только не сейчас. И не здесь. Ты ушел из-за меня. Я это знаю. И Том знал. И Том ушел из-за меня.
— Вовсе нет.
— Да. Он собирался жениться на маме, но мама умерла. Он бы остался в городе, заботился бы о тебе и, возможно, помогал бы мне, но я пожелала уйти. И он знал, что, даже если попытается остановить меня, я все равно сбегу из города. И тогда он организовал наше большое путешествие, чтобы держать меня под присмотром. Возможно, ради мамы. И еще потому, что ты был влюблен в меня. Бенни, ты ушел из города из-за меня, а Том ушел из-за нас с тобой… и теперь Том мертв. Если мы не найдем другой самолет или какое-нибудь место, где все еще теплится жизнь, то смерть Тома бессмысленна. И я буду в этом виновата.
Глядя ей в глаза, Бенни вдруг все понял.
Ее огромную, невыносимую и разрушительную тоску.
И это понимание прожгло дыру в его душе.
— Никс, — ласково произнес Бенни, — нельзя так себя казнить.
— Но это правда!
— Нет, — ответил он, — это не так. Послушай. Том не из-за тебя ушел из Маунтинсайда. И не из-за меня. Он ушел, потому что там больше не было твоей мамы, а он не мог этого вынести. Он ушел потому, что хотел отыскать такое же место для жизни, что и ты. Где люди действительно живут полной жизнью. Он желал этого тебе, мне и себе. Том ни за что не остался бы в Маунтинсайде. Помнишь, что он сказал после похорон Дэнни Хаузера? «Не могу больше выносить этот чертов город». Он произнес эти слова, и вскоре мы покинули город. Том сам хотел сбежать оттуда.