Плотина

Бирн Роберт

Уизерс с полным сочувствия видом кивнул, но не двинулся с места.

– Вы меня слышите? Плотина рушится! Уизерс наклонился вперед, чтобы придвинуть губы поближе к микрофону на верху стойки.

– Да, я вас слышу.

– Водохранилище прорвалось в туннели... Один человек уже погиб... Мы должны предупредить город... – Крамер безумно осмотрелся кругом, потом ринулся мимо окон и попытался открыть дверь в диспетчерскую. – Отоприте дверь! Что с вами такое? Ведь плотина рушится!

Уизерс сосредоточился на том, чтобы произвести впечатление спокойствия, хотя его пульс бешено колотился, а на лбу выступили капли пота. Он вцепился в край стола с такой силой, что кончики пальцев побелели. Крамер что же, в самом деле сказал, будто погиб какой-то человек?

– Я

не могу открыть эту дверь, – сказал он. – Следует получить разрешение от...

– Да пошли они в задницу, эти правила! – заорал Крамер. – Дело крайней срочности! Мы должны сделать что-то прямо сейчас: предупредить людей, поскорее унести собственные зады... Вы что, с ума сошли? Разве одного трупа не достаточно? Может быть, плотину еще удастся спасти... Мы должны позвонить по телефону...

– Успокойтесь, мистер Крамер. Очень уж вы взволнованы.

– Конечно же, я взволнован! Господи Иисусе! – Он нахмурился. – Вы назвали меня Крамером. Откуда узнали, что моя фамилия Крамер?

Уизерс заколебался, надеясь, что не допустит еще одной страшной ошибки.

– Я разговаривал с Германом Боленом несколько минут назад. Ему удалось опознать вас. Когда вы сказали «труп», вы что же, имели в виду...

– Позвоните ему по телефону! Дайте мне поговорить с ним. Когда расскажу, что увидел... Звоните ему! Звоните всем подряд! Вы, проклятый манекен! Сделайте же что-нибудь!

– Мистер Болен будет здесь к полудню. Вот тогда и сможете поговорить с ним.

Крамер потряс кулаками.

– К полудню этой плотины уже, возможно, не будет! Возможно, и Саттертона не будет! Если не приведете все в движение, будете плавать в этом вот кресле посреди бухты Сан-Франциско. Ведь... плотина... уже... рушится! – Он закатил глаза, не веря, что его слова не произвели на Уизерса никакого впечатления. – Тут плотина рушится, а мне приходится иметь дело с каким-то роботом.

Он завертелся волчком и увидел ряд кабинетов по противоположной стороне вестибюля. Он стал бегать от одной двери к другой, пытаясь позвонить по телефону и отбрасывая аппарат за аппаратом, когда звук соединения так и не появлялся.

– Эти телефоны отключены, – сказал Уизерс. – Весь коммутатор отключается в пять часов, когда уходят сотрудники. Мистер Крамер, надо взять себя в руки. Почему бы не присесть за один из этих столов и не вздремнуть? Мы обсудим эти дела попозже.

Где же, черт их подери, эти легавые? – подумал Уизерс. А Крамер сжал кулаки и зашагал назад, к окнам диспетчерской.

– Вы думаете, я проклятый буйный сумасшедший, да? – спросил он. – Болен сказал вам, что я зациклился на том, что дамба рушится, и меня не следует принимать всерьез, так ведь? Защищает репутацию фирмы.

– Вам кажется, что дамба рушится. Но вы не знаете, что она рушится. Если бы дамба рушилась, то приборы бы...

– Ваши приборы неисправны! Спросите Дункана, он расскажет. Целая батарея вышла из строя. Я знаю, что дамба рушится. Своими собственными глазами я...

Крамер шлепнул себя обеими руками по лицу, в отчаянии вонзил ногти в лоб, по всей вероятности, не ощущая крови на щеках. Его плечи тряслись. Уизерс поднялся, внимательно глядя на Крамера в надежде, что возбуждение вот-вот сменится апатией. Крамер опустил руки. Ему удалось стереть с лица напряженность. Мужчины пристально смотрели друг на друга через двойные рамы с пуленепробиваемым стеклом. Когда Крамер снова заговорил, Уизерсу показалось, что он делает огромное усилие, чтобы голос не прерывался и речь не была слишком быстрой.

– Я никакой не чокнутый, – сказал Крамер, сдержанно жестикулируя. – До вчерашнего дня работал в отделе гидротехнического проектирования фирмы «Рошек, Болен и Бенедитц» в лос-анджелесской конторе. Структурная целостность этой плотины тревожит меня уже три недели. Меня уволили, потому что я доложил свои подозрения Рошеку и вышел из себя, когда он не воспринял их всерьез. – Он сделал паузу, чтобы глубоко вздохнуть. – Я приехал сюда посмотреть, прав я или

нет. Я солгал вам, чтобы попасть внутрь, потому что это казалось единственным способом. Тысяча извинений, мистер Уизерс, за мой трюк. – Его голос и лицо стали спокойными. По мере того как он говорил, создавалось впечатление, что он совершенно расслабился. – Я только что спускался в нижние дренажные галереи и обнаружил, что мои наихудшие опасения подтвердились. Водохранилище прорывается внутрь под давлением, даже вот когда мы стоим здесь и ведем эту дружескую беседу. Я видел два пролома. Через каждый из них втекает предположительно два или даже четыре кубометра воды в минуту.

Уизерс мало-помалу осознал, что голос Крамера и выражение его лица приобрели некую покровительственность, словно он высмеивал Уизерса.

– Я уверен, мистер Уизерс, что как инженер вы осознаете, что вода, втекающая внутрь под давлением, это... как бы это лучше сказать?.. это плохие новости.

– Я... я не инженер.

– Зато я инженер. У меня докторская степень по гражданскому строительству. Область моих специфических интересов – как раз прогнозирование аварий плотин. Некоторые разводят гортензии или коллекционируют миниатюрные бутылочки из-под виски. А я вот изучаю аварии плотин. Занимаясь этим, вы узнаете, что протечка под давлением – очень дурной знак. Другой дурной знак – присутствие глины в воде, это показывает, что водонепроницаемое ядро не так уж непроницаемо, как, возможно, хотелось бы, и смывается этой вот водой под давлением, о чем я только что упоминал. – Он опустил палец в карман рубашки и протянул его к Уизерсу. – Видите? Я соскоблил это со свода в нижней галерее. Из-под более чем метра воды. – Он провел серую линию на разделявшем их стекле. – Это глина. – Он сплел пальцы рук. – И все вместе – давление, глина, быстрое нарастание потока – означает, что дамба рушится. Вот так это обстоит, говоря проще! – Он улыбнулся, словно был удовлетворен собой, поскольку отыскал слова, которые способен понять даже безнадежный тупица детсадовец. – Вот как это просто. Дамба рушится! Итак, мистер Уизерс, что должны сделать два взрослых разумных человека, когда они сталкиваются с проблемой рушащейся дамбы? – Его лицо помрачнело, и голос начал повышаться. – Должны ли они предупредить об этой опасности власти или же они будут болтать, как два проклятых идиота? Звоните по телефону.

– Я не эксперт и не специалист по гидравлике...

– Я, я эксперт и специалист по гидравлике! – заорал Фил. – Я выдающийся, черт подери, авторитет!

– ...и я не намерен поднимать шум только из-за того, что вы рассказываете истории, которые могут быть плодом вымысла или воображения, а может быть, основываются на неверно истолкованных данных. Утром те, кому положено, смогут проверить то, что вы говорите.

– К черту этих кому положено! Может вообще не оказаться никакого утра! У нас нет времени ходить по туннелям, вы, тупой сукин сын! Знаете, сколько времени было потеряно в Болдуин-Хиллз из-за того, что первые люди, появившиеся на месте происшествия, отправились по туннелям? В нашем распоряжении, может, часы, а может, минуты. Плотина, возможно, готова расколоться, как упавший с грузовика арбуз. – Фил заколотил кулаками по окнам. – Один уже погиб, и мы можем последовать за ним! Хотите остаться здесь? Прекрасно. Тогда отоприте внешнюю дверь, чтобы я смог выбраться отсюда к чертовой матери. В противном случае я схвачу ломик там, внизу, на лестнице, и разнесу все в куски. Разобью эти окна и вышибу вам зубы!

Уизерс сильно вспотел.

– Какой человек погиб? Кто погиб?

Уж не могло ли статься, что там, в смотровой галерее, с Джефферсом произошел несчастный случай? Крамер, возможно, на ощупь набрел там на поврежденный трубопровод под давлением и еще нашел Джефферса в бессознательном состоянии, когда шнырял там повсюду в галерее D. Это любого напугало бы до полусмерти, и неудивительно, что он так возбужден.

– Откуда я могу знать? Полагаю, что парень, чья машина стоит позади турбин.

– Вы его видели?