Плотский грех
Шрифт:
– Сама Иви могла бы рассказать больше, – ровным голосом произнес Руфус, положив руку на руку Ра, – но она не станет. Не сейчас, бедняжка. Из нас троих она определенно пострадала больше всех. Айвор начал сексуально растлевать ее, когда ей было шесть лет, и к тому времени, как у нее начался первый месячный цикл, она была изнасилована уже раз сто или больше. Айвор был чудовищем, который чудовищем не выглядел. Он выглядел как ангел, спустившийся с небес на землю.
– Айвор и был Не Известным?
– Да. Это его портрет, разве что у Айвора были голубые глаза, а мы думали, что у человека на портрете глаза черные. Поэтому мы дали ему другое
– У него была связь с доктором Нелл Карантонио? – осведомился Кармайн.
– А с кем у него не было связи? Да, он был ее любовником и хотел на ней жениться, чтобы прибрать к рукам ее деньги. Она отказалась.
– А он знал, что существуют законы о двоеженстве? – спросил Лиам. – Или же мать его детей была уже мертва к тому времени?
– Нет, она была еще жива, когда исчезла доктор Нелл.
– Он был женат на вашей матери, мистер Танаис? – поинтересовалась Делия.
– Имелось свидетельство о браке, где говорилось, что он женился на Уте Линдстром в Висконсине в девятьсот десятом году, – сказал Ра. – Иви сказала нам, что ему пришлось на ней жениться, – она была беременна.
– У Ра есть это свидетельство, – добавил Руфус, – хотя Иви никогда не понимала, почему он не убил Уту и не причинял ей вреда. Насколько мы с Ра могли судить, Айвору просто нравилось терзать и убивать тех, кто встречался ему в жизни.
– Включая доктора Нелл? – уточнил Кармайн.
– О да! – содрогнулся Руфус. – Это было чудовищно. Она панически боялась тесных, замкнутых пространств и смерти от утопления.
– Что с ней произошло, Руфус?
– Однажды ночью Айвор запер ее в плотно закрывающемся дорожном сундуке, обвязал тяжелыми цепями, погрузил в лодку и выгреб за пределы бухты. Затем столкнул сундук в воду. Тот камнем пошел на дно, – прошептал Руфус, бледный, как смерть. – Она была на седьмом месяце беременности, но ни в какую не желала за него выходить.
– Когда он познакомился с Фенеллой? – спросил Кармайн.
– Она была ребенком, – сказал Ра, такой же мертвенно-бледный. – Вы не знаете нашей худшей тайны, но мы должны ее рассказать. Мы только просим, чтобы наш секрет не стал достоянием широкой публики – это никому не принесет пользы. Мы с Руфусом сводные братья. Айвор Рэмсботом зачал нас обоих примерно в одно и то же время, поскольку мы родились с интервалом в один час. Никто не знает, каково жить с телом, в котором половина хромосом принадлежит дьяволу, пропитанному жестокостью и убийством. Но мы-то знаем, каково это. Каждое утро мы в первую очередь вспоминаем, что наш отец был Калигулой. И мы несем на своих плечах бремя этого знания, отчаянно стараясь доказать, что хромосомы еще не делают человека, что наши матери передали нам истинно хорошие качества. Ни за что в мире не выдали бы мы Иви, если бы знали об этом. Хотя бы потому, что как никто понимаем, какой была ее жизнь. – Ра выпрямился на стуле, взгляд его был суров и решителен. – Мы не извиняемся за то, что ввели вас в заблуждение. Иногда семейные узы побеждают.
– Но вы запретили себе иметь потомство, – вспомнил Кармайн.
– Простерилизовались, как только это стало доступно, просто чтобы быть полностью уверенными, – сказал Руфус.
– Что случилось с Айвором? – поинтересовался Лиам.
– Иви убила его в тридцать четвертом году, когда стало очевидно, что он берет Фенеллу измором. Оглядываясь назад, мы также предполагаем, что она сложила два и два и поняла, что Айвор скоро начнет растлевать нас с Ра, – ответил Руфус. – Так
– Это она обила погреб войлоком? – спросил Кармайн.
– Нет, но сам погреб уже существовал. Антонио Третьему надоело, что его персонал вечно подворовывает из винного погреба, и он выстроил новый, в Малом Басквоше. Никто не мог пройти незамеченным мимо Айвора, который во всяком случае не был пьяницей. Иви под каким-то предлогом заманила его в погреб – он был пуст в то время из-за сухого закона. Иви оглушила его, а затем отвела лифт наверх и заперла. Она сказала Фенелле, что Айвору надоело дожидаться своих денег и он исчез в неизвестном направлении. Когда Айвор пробыл в погребе два месяца, она спустилась туда снова, дала ему эфира и кастрировала его. Затем оставила умирать. Мы с Ра были достаточно взрослыми, чтобы помнить, как Фенелла постоянно рыдала, тогда как Иви твердила нараспев, словно древнегреческий хор [63] , что он уехал навсегда.
63
Певческий коллектив, использовавшийся во время представления трагедий и выполнявший роль общественного мнения. Древнегреческий хор всегда пел в один голос, либо без сопровождения, либо под кифару.
– Как долго тело Айвора пробыло в погребе? – спросил Эйб.
– До сорок второго года, когда бетонировали орудийные площадки на мысе Басквош, – ответил Ра. – К тому моменту от него остались только кости, а Фенелла была больна. Иви сбросила его в шестиярдовую бетономешалку. Никто даже не заметил.
Ра и Руфус сейчас выглядели лучше, словно обнародование тайны их происхождения сняло с их плеч гигантский груз.
«Интересно, – подумал Кармайн, – знаем ли мы теперь всю историю или они по-прежнему прячут завершающие штрихи?» Но его печалило не это, а то, что невинные жизни были разрушены силами, им не подвластными, – властью родителя. Родителя!
Через два часа Кармайн закончил допрос. Ничего нового на свет не выплыло, и продолжение не привело бы ни к каким результатам. Отрицая всякое соучастие в преступлении, Ра и Руфус придерживались своей истории. Что более важно, они не сбились ни в одной детали.
По возвращении в полицейское управление стало известно, что Иви Рамсботтом была помещена в женскую камеру предварительного заключения, отказавшись ходатайствовать об освобождении под залог до суда. Койка оказалась для нее слишком коротка и узка, и ей подыскивали другую. Адвокат Энтони Бер нанес клиентке визит в комнате для допросов, и больше в рапорте ничего не было.
Делия решила остаться в Басквоше с Ра и Руфусом, не зная точно, что сделать или сказать, но внутренне убежденная, что они заслуживают от нее большего, чем просто полицейское присутствие. У нее, кроме того, имелся к ним один очень важный вопрос, который нельзя было задать в присутствии полудюжины копов.
– Как протекала ваша домашняя жизнь после смерти Айвора? – забросила она удочку, угощаясь чаем с маленькими пирожными.
Ра впал в тревожное молчание. Она догадалась, что он очень беспокоится об Иви. Однако Руфус, по какой-то причине, был далеко не так озабочен. Он обладал неким даром предвидения, которого Ра был лишен, так почему же он не огорчился сильнее?