Плотское желание

Джеймс М. Р.

Все, что мне сейчас нужно, – это пространство.

Я встаю и, не оглядываясь, иду в ванную. Мне хочется еще раз взглянуть на него, распростертого голым на моей кровати, но я заставляю себя этого не делать. Если я это сделаю, то могу снова оказаться рядом с ним, а это не то, что нам обоим нужно.

Груда одежды на полу в ванной, еще одно напоминание о прошлой ночи и всех новых заботах, с которыми мне приходится бороться. Я наполняю раковину водой и кладу туда свою окровавленную майку и джинсы, чтобы они отмокли... У меня такое чувство, что это безнадежное дело, но я не могу позволить

себе просто выбросить одежду, не попытавшись хотя бы спасти ее. Думаю, Данте просто выбросит свою.

Как только я ступаю под горячие струи душа, я испускаю вздох, который и не подозревала, что сдерживаю. Здесь, вдали от всего остального, я чувствую, как понемногу расслабляюсь, закрываю глаза и откидываю голову назад под воду. Все будет хорошо, говорю я себе. Никого не волнует, кто его татуировщик. Ты слишком остро реагируешь.

Пока я не позволю себе стать чем-то большим. Пока я могу сопротивляться желанию позволить ему затащить меня обратно в постель, когда он соблазнит меня в следующий раз.

Занавеска в душе задергивается, и я испуганно вскрикиваю, когда Данте входит в комнату, все еще обнаженный и слишком привлекательный для своего собственного блага.

— Что ты делаешь! — Я отпрыгиваю назад, чуть не поскользнувшись, и его рука ложится на мою талию, чтобы поддержать меня. От его прикосновения меня захлестывает жар, и я стискиваю зубы, стараясь не обращать внимания на буйство ощущений, которые способен вызвать этот мужчина, просто проводя пальцами по моей коже.

— Присоединяюсь к тебе в душе, — спокойно говорит Данте. — Из-за тебя я немного пошалил. — Он смеется, низким, соблазнительным звуком, жестикулируя на своем прессе. Я смотрю вниз, несмотря на себя, и краснею, видя липкое месиво там, где он кончил. Тепло снова проникает в меня, когда я вспоминаю, каково это, заставлять его кончать, чувствовать, как он пульсирует в моей руке, а потом...

— Значит, ты пришел сюда без приглашения? Не мог подождать, пока я закончу?

Данте смотрит на меня, между его бровей пролегает тонкая линия.

— Я сделал что-то не так, Эмма? — Он вздохнул. — Не то, чтобы это было необычно для тебя, расстраиваться из-за меня, но сегодня утром...

— Нет. Ничего. Я просто... — Я сжимаю зубы, зная, что нет никакого возможного способа объяснить это, чтобы не сделать все еще хуже. Если я расскажу ему, что он заставляет меня чувствовать, если я опишу бурю эмоций, которую он вызывает во мне, я ни на секунду не поверю, что он увидит в этом что-то плохое. В худшем случае он использует это как способ залезть мне под кожу, чтобы мне было еще сложнее сопротивляться ему.

Я не хочу, чтобы он знал, что я чувствую из-за него.

— Я просто хотела уединиться, вот и все. Я дам тебе принять душ. Я должна приготовить нам что-нибудь поесть. — Я выскочила из душа прежде, чем он успел запротестовать, быстро высушилась и накинула на себя халат.

Я хотела избежать его прихода сюда. Я не хотела видеть его в своей квартире. Я вспомнила об этом через пятнадцать минут, когда он появился с полотенцем, обернутым вокруг талии, без рубашки, с волосами, прилипшими к коже головы. Даже полураздетый, он выглядит здесь так же неуместно, как я и предполагала. Вокруг него все выглядит

более потрепанным. Одного его присутствия достаточно, чтобы понять: ему не место в моем мире, так же, как и мне в его.

Он опускается на один из стульев за моим кухонным столом. Я никогда раньше не замечала, насколько он поцарапан и изношен - стол стоял в этой квартире еще до моего рождения. Мой отец был не из тех, кто заменяет что-то, если оно не сломано, и мне он это тоже привил. Если вещь еще функционирует, нет необходимости покупать что-то новое.

— Что на завтрак? — В голосе Данте нет ни намека на осуждение, непохоже, что он осматривает мой дом и перечисляет все способы, которыми он не соответствует его дому, но я не могу не чувствовать себя колючей и напряженной.

— Бекон с яичницей. И тосты. Уверена, это не то, к чему ты привык, но...

— Я с удовольствием съем все, что ты мне приготовишь, Эмма. — В его голосе звучит что-то нежное, и я чувствую, как у меня сводит живот, гадая, не жалость ли это. Если он, оглядевшись вокруг, пожалел меня.

Это было бы хуже, чем осуждение, честно говоря.

— В холодильнике есть апельсиновый сок. Ты можешь взять его... — Я обрываю его, когда он встает, полотенце опасно скользит по бедрам. На один дикий миг я задумываюсь, что бы я сделала, если бы полотенце вдруг упало здесь, посреди моей кухни. Если бы он схватил меня и трахнул на стойке, или на столе, или нагнул меня...

— Ты в порядке? — Данте смотрит на меня со странным блеском в глазах, как будто читает мои мысли. Сегодня утром у меня слишком часто возникало ощущение, что он идет в ногу со мной, а иногда даже на шаг впереди.

— В порядке. — Я прочищаю горло и поворачиваюсь к нему спиной, чтобы достать из шкафа два стакана. — Вот.

Я протягиваю ему один из стаканов, изо всех сил стараясь не смотреть в глаза глубокому разрезу мышц, исчезающему по обе стороны его бедер в краю полотенца. За спиной раздается хруст бекона, и я быстро поворачиваюсь, хватаясь за щипцы, когда слышу, как открывается дверь холодильника. Моя грудь внезапно сжимается, и я испытываю очередной прилив эмоций, которые трудно сдержать.

Прошло шесть месяцев с тех пор, как кто-то был со мной на кухне. С тех пор как я сидела и завтракала с кем-то. Я снова чувствую искру страха, ощущение, что Данте слишком близко. Что он видит слишком многое из моей жизни.

Ты просто смешна, говорю я себе, накладывая еду на две тарелки и доставая тост, намазывая его маслом и клубничным джемом. Я была в его доме, нет причин, почему его пребывание в моем должно быть каким-то иным. Но это так, и я не могу заставить себя притворяться иначе.

Я никогда ни с кем не встречалась всерьез. Я никогда не приводила никого домой. Я никогда не представляла своего парня отцу и не спала ни с кем здесь. Представляю, как много женщин было у Данте в доме. Для него это не новый опыт. А вот для меня - да.

Пытаясь отогнать эту мысль, я ставлю перед ним тарелку, а сама отхожу на другой конец стола со своей и стаканом апельсинового сока. Окна открыты, впуская теплый соленый воздух, и я слышу, как волны разбиваются о берег. Данте молчит, приступая к еде, как будто не совсем уверен, что сказать.