Плутоний для «Иисуса»
Шрифт:
— Да нет, — успокоил его майор. — Если сходняк серьезный, там даже прислуживают за столом свои, чтоб никуда агентура не воткнулась. Это особо доверенные марухи забоялись.
Подруги воров, возможно, и забоялись, но воры оробели далеко не все.
В ответ на ультиматум майора участники воровского съезда не начали выходить из дверей с покорно поднятыми руками. Наоборот, лязгнули запоры на дверях, зазвенело разбитое стекло круглого окна…
Николаенко дернул Турецкого за рукав, приглашая таким невежливым образом
— Будет хозяин кабака голову чесать! — промолвил майор, внимательно наблюдая за действиями своих бойцов. Те короткими перебежками продвигались поближе к зданию ресторана.
— Надо их быстренько подавить! — резко сказал майор Николаенко. — Палят как дурные, а кругом дома!
— Подождите-подождите, как вы собираетесь подавлять?
— Огнем, как же еще!
— Подождите!
— Да в чем дело?! — раздраженно уставился на следователя майор. — Если вы думаете, что они сейчас же начнут колоться у вас на допросе, вы ошибаетесь!
— Не первый год работаю! — парировал Турецкий. — Дело в другом, там может быть наш человек…
— Где вы раньше были?! — вызверился майор.
— А что же вы норовите все стрелять? Надо учиться и в плен брать!
Николаенко отвернулся.
— Ладно, не будем горячиться, — сказал примирительно Александр Борисович. — У меня есть план. Какое у вас задание?
— Проконтролировать! — буркнул майор.
— Вот отзывайте своих воинов и контролируйте. А с ними поговорю я. Давайте матюгальник.
Несколько удивленный Николаенко протянул Турецкому громкоговоритель с черной рубчатой рукояткой, как у пистолета, а сам начал с помощью портативной радиостанции переговариваться со своими солдатами.
— Господа воры! Внимание! — закричал Александр Борисович, и усиленный мегафоном звук его голоса начал эхом дробиться среди строений кемпинга. — Господа воры, с вами говорит старший следователь по особо важным делам из Генпрокуратуры Турецкий! Следствию нужен Геннадий Бобров по кличке Секач. Если он добровольно сдастся, я гарантирую, что всем остальным дадут спокойно уйти отсюда! На раздумье — не больше пяти минут.
Турецкий опустил мегафон, и тут же к нему подошел Николаенко:
— Вы думаете, что делаете?! Там же стрельба была, наверняка есть трупы! И всех отпустить? Вы настаиваете?
— Да. Мы отпустим их под мою ответственность, — твердо сказал Александр Борисович.
— Ладно, — с видимым облегчением согласился майор. — Под вашу личную ответственность!
Через несколько минут из ресторана крикнули:
— «Важняк»! Зачем тебе Секач?
В резко наступившей после выстрелов тишине слышимость была очень хорошая, поэтому Турецкий тоже закричал без помощи мегафона:
— На нем два убийства висят, а он ни разу не привлекался!
— Значит, не в
— Нет!
— Местный или залетный?!
— Залетный! И хорош торговаться!
Еще через пару минут тот же голос крикнул из ресторана:
— Тут нет такого, «важняк»!
— Не врете?
— Зачем так говоришь? Уговор дороже денег!
— Кто это мне слово дает? — спросил Турецкий.
— Гриша Месхиев! Слыхал?
— Доводилось!
— Так дай уйти, на хер! Мы в карман не спрячем твоего Секача, тем более что его нет!
— Тогда выходите по одному и уезжайте!
Воры выпустили вначале «быков». Те опасливо гуськом выходили из ресторана, пряча под куртками оружие, сразу же торопились к машинам. Омоновцы стояли цепью возле привезшего их автобуса, держа автоматы наготове. Впервые они отпускали преступников просто так, без боя, и чувствовали себя как-то неуютно.
Вышли «быки», положенцы, две женщины, затем, стараясь быть степенными, однако все же нервно прошествовали к автомобилям воры. Расселись. В одной из машин, белом «мерседесе», поплыло вниз зеркальное стекло дверцы, красивый брюнет показал лицо, улыбнулся и сказал:
— Все, командир! Кабак пустой. Осталось море водки — заходи угощайся!
Мощные двигатели иномарок взревели, автомобили один за другим быстро направились в сторону Минского шоссе.
Турецкий, забыв про осторожность, побежал к ресторану. Он боялся одного, того, что сейчас увидит где-нибудь в кладовке бездыханное тело Марка Майера.
Вполголоса матерясь, за ним припустил майор Николаенко в сопровождении пяти бойцов. Остальные обходили ресторан с тыла.
К счастью, Месхиев не соврал — Марка здесь действительно не было, без трупов, однако, не обошлось. Безобразно наваленных, как тряпичные куклы, тел было аж четыре. Убиты аккуратно и профессионально — в лоб.
Рядом с Турецким остановился Николаенко, мрачно закурил.
— Ну вот, — сказал, — отпустили, а кто теперь за этот вал ответит?
— Ответят, — успокоил Турецкий. — Мы же знаем, кто здесь за упокой выпивал, да так весело.
— Знать-то знаете, только они не будут вас в своих «малинах» дожидаться — на дно уйдут.
— Вечно сидеть не будут, им надо зарабатывать…
Со стороны кухни Николаенко окликнули:
— Товарищ майор! Тут один живой есть!..
Николаенко, а за ним и Турецкий поспешили на кухню.
Здесь воздух был горячий и влажный, в зеркально блестящих котлах, видно, готовилась еще закусь к поминальному столу. Трое омоновцев стояли, широко расставив ноги, на скользком кафельном полу, держа под автоматами здоровенного, но очень испуганного парня лет двадцати. Джинсы и куртка его запятнаны жиром. Прятался в укромном, только давно не мытом уголке.