Плутония(изд.1981)
Шрифт:
– Птеродактиль! – воскликнул Макшеев.
– Очевидно, здесь гнезда летучих ящеров, – догадался зоолог.
– Ну вот вам и источник вони! Эти животные, вероятно, очень неопрятны.
Ящер, спустившийся на уступ, вскоре поднялся и, заметив в котловине людей, начал кружиться над ней, издавая отрывистое кваканье. На утесах визг и шипение сразу прекратились.
– Ишь, замолчали детеныши!
– Интересно было бы раздобыть яйца и молодых птенцов из гнезд, – сказал зоолог.
– Попробуйте-ка залезть на эти кручи, вступить в бой с родителями. Они вам покажут, где раки зимуют!
– Э,
– Что же, начнем пальбу? – предложил Макшеев, которому хотелось загладить свой промах.
– Зачем? Одного мы уже добыли и рассмотрели, а заряды нужно беречь, – предупредил Каштанов.
– И дадим лучше отбой. Налево кругом! Пока все гнездилища не встревожились, – сказал ботаник: пребывание в зловонной котловине было ему не по вкусу.
Над лужайкой летали и квакали уже несколько ящеров, и охотники сочли более благоразумным последовать совету Громеко. Проходя к выходу в щель, они заметили у подножия стены целые кучи костей разной величины, перемешанных с пометом птеродактилей.
– Мы попали в помойную яму гнездилища ящеров! – пошутил Макшеев.
– Они устроились тут в безопасном месте, – это настоящая крепость.
– Вероятно, на их яйца и детенышей покушаются другие ящеры, – пояснил зоолог. – Обратите внимание, что хотя это пресмыкающиеся, но повадки у них уже птичьи.
– Совершенно верно. Наличие крыльев позволило им изменить образ жизни своих далеких предков.
– Все-таки жаль, что мы не могли узнать, как устроены их гнезда и какой вид имеют яйца и детеныши, особенно насиженные яйца.
– Я думаю, что они не высиживают яйца, как птицы, – заметил Каштанов, – а предоставляют эту обязанность солнцу, как другие пресмыкающиеся.
– Не горюйте, мы где-нибудь найдем еще яйца игуанодонов или плезиозавров, – утешал Громеко зоолога.
– Если они будут свеженькие, устроим себе колоссальную яичницу. Воображаю, как велики яйца этих тварей – одного хватит на нас всех! – шутил Макшеев.
Вернувшись обратно через ущелье на поляну у подножия возвышенности и набрав по дороге сладкого тростника, путешественники направились к месту, где был убит хищный ящер.
Здесь царило большое оживление. В воздухе носились взад и вперед летучие ящеры разной величины; трупы цератозавра и игуанодона были покрыты этими животными. Отрывая куски мяса от туш, одни пожирали их на месте, другие же уносили на юг, к ущельям гор, где, очевидно, находились их гнездилища. Визг, кваканье и шипение раздирали уши.
При приближении людей вся стая, пировавшая на трупах, всполошилась. Одни взлетели и начали кружить над поляной, другие, переваливаясь на своих коротких ногах и волоча полураспущенные крылья, отбежали в сторону. Они, очевидно, наелись так, что им трудно было летать. Папочкин успел сфотографировать два момента этого переполоха.
Наевшиеся ящеры не нападали на людей, нарушивших их трапезу, а только оглашали воздух различными звуками, выражавшими, вероятно, неудовольствие.
Захватив в чаще спрятанные окорока игуанодона, охотники направились через лес по тому же сухому руслу. Приближаясь уже к котловине, Громеко, шедший впереди, вдруг остановился
– Это не игуанодон, – заметил Папочкин. – Животное шло на четырех ногах. Смотрите, вот следы задних ног с тремя пальцами, а вот следы передних с пятью!
– И ступни имеют другую форму и большую величину, чем у игуанодонов, – добавил Каштанов.
– А по ступне можно ли узнать, хищное это животное или травоядное? – спросил Макшеев.
– Я думаю, что оно травоядное. Пальцы оканчиваются не когтями, а чем-то вроде копыт, которыми хватать нельзя.
– А вот и отпечаток хвоста, более короткого и тонкого, чем у игуанодона, – заметил зоолог, указывая на впадину, извивавшуюся между оттисками ног.
– Во всяком случае, животное очень крупное и, очевидно, находится около нашего озера, потому что обратного следа нет, – сказал Громеко.
– Да, поэтому ружья наготове и будем осторожны! – предупредил Макшеев.
Медленно, шаг за шагом, охотники подвигались вверх по руслу, зорко всматриваясь вперед. Но никто не появлялся, только стрекозы и жуки реяли и летали над вершинами хвощей и папоротников. Пройдя по узкому зеленому коридору до утесов, охотники остановились в нерешительности.
Шепнув товарищам, чтобы они подождали, Макшеев пробежал по ущелью и затем подал сигнал, чтобы остальные присоединились к нему. В котловине все спрятались за деревья у ее входа и могли наблюдать интересное зрелище.
На лужайке паслось чудовище, превосходившее по своим размерам и по своему странному виду все, что путешественники до сих пор видели в Плутонии – стране вымерших исполинов.
Животное достигало восьми метров в длину и четырех метров в высоту. Передние ноги были значительно короче задних, и массивное туловище наклонено вперед, оканчиваясь поразительно маленькой головой, похожей на голову ящерицы. Вдоль спины тянулись двумя рядами щитки, или пластинки, торчавшие вверх и несколько вбок, подобно крылышкам. Четыре пары самых крупных поднимались над туловищем, три пары маленьких – над толстой шеей и две пары – над хвостом. Менее массивный и более короткий, чем у игуанодонов и цератозавра, хвост нес еще три пары длинных шипов пониже пластин. Голая морщинистая кожа чудовища была кое-где усеяна бородавкообразными возвышениями, более многочисленными и мелкими на шее и голове, более редкими и крупными на туловище и хвосте. Темно-бурые пятна и разводы на грязно-зеленом фоне кожи усиливали отталкивающий вид животного.
Оно спокойно паслось на берегу озера, захватывая пучки сладкого тростника и мелких хвощей своей большой пастью, размеры которой никак не соответствовали маленькой голове. При движении туловища щитки на спине делали небольшие взмахи, словно крылья.
– Точно крылышки амура! – прошептал Макшеев.
– Хорош этот амур юрского периода! – засмеялся Громеко. – Я никогда не мог себе вообразить, что могут существовать подобные страшилища.
– Этот страшный вид, щитки, шипы, бородавки, разводы – все это средства для отпугивания врагов этого мирного и, вероятно, совершенно безобидного животного, – сказал зоолог, сделавший уже несколько снимков. – А как зовут этого амура? – обратился он к геологу.