Плутония(изд.1981)
Шрифт:
После ужина немедленно начали проветривание муравейника, меняясь у меха, так что трое могли спать, пока четвертый работал мехом.
Проветривание вскоре начало оказывать действие – выделение газа из всех отверстий усилилось. Неожиданную помощь оказала также налетевшая гроза с сильным ветром, но почти без дождя. Порывы ветра проникли в отверстие муравейника, вытесняя газ из верхних ярусов.
Утром приступили к осмотру муравейника, вооружившись небольшими факелами, которые Громеко приготовил из сухого ствола очень смолистого хвойного дерева. Галерея, по которой были проложены трубы вентилятора, шла в глубь муравейника с пологим уклоном вниз. Она имела более двух метров в ширину, но только полтора метра в вышину, так что
Галерея оканчивалась в центральной большой камере, в которую сходились, подобно радиусам, и остальные три главных хода. Эта камера была уже врыта на глубину четырех метров в почву равнины, но свод ее состоял из стволов хвощей, расположенных очень искусно по радиусам, подобно стропилам плоскоконической крыши цирка. В промежутках между устьями четырех главных галерей в стенках камеры открывались другие четыре хода, шедшие также и по радиусам, но с уклоном от центра к окружности и врытые целиком в землю, представлявшую собой очень плотный морской песок с прослоями гальки. В камере трупы муравьев, куколок и личинок, которых первые спасали, лежали целыми грудами, так что приходилось карабкаться через них.
Путешественники пошли наугад в один из нижних ходов, дно которого было все устлано трупами. Этот ход был такой же низкий, как и верхние, и, чтобы не идти почти на четвереньках, путешественники были вынуждены складывать трупы один на другой вдоль стен, очищая себе проход посередине. Этот ход, углубляясь в землю, привел на расстоянии семидесяти шагов от центральной камеры к поперечной галерее, которая имела уже почти два метра вышины, так что в ней можно было выпрямиться. Эта галерея шла по окружности под всей площадью муравейника и представляла его важнейшую часть, так как справа и слева от нее располагались отдельные камеры различной величины и с различным назначением: в одних лежали рядами белые куколки, похожие на детские трупы, завернутые с головой в саван; в других порознь и кучами валялись мертвые личинки – толстые белые черви, подобные обрубкам бревен; в третьих были разложены яйца муравьев, напоминавшие желтоватые караваи хлеба. Все камеры, занятые этими будущими поколениями муравьев, располагались с одной стороны кольцевой галереи, именно с внутренней, тогда как с наружной стороны находились камеры со складами съестных припасов: грудами сладкого тростника, молодых стеблей кустов и трав, различных насекомых – стрекоз, жуков, червей, гусениц, – целых или разорванных на куски и издававших зловоние, которое не заглушалось даже запахом сернистого газа, более заметным в этом ярусе муравейника.
Осмотрев ряд камер по обе стороны кольцевой галереи, путешественники наконец, к своей великой радости, нашли похищенное у них имущество: все вещи были сложены в одной из наружных камер одна возле другой и в относительном порядке. Здесь были и палатка, и ящики с инструментами и припасами, и сумки с одеждой и бельем, топор, ружье, посуда и даже образцы железной руды и золота, принесенные с первой экскурсии в береговые ущелья и не уложенные еще в мешки с коллекциями.
Вещи перенесли в два приема: сначала в центральную камеру, а затем вынесли их из муравейника на свежий воздух, показавшийся удивительно приятным после часового пребывания под землей в атмосфере, пропитанной зловонием гниющих насекомых и остатков сернистого газа.
Отдохнув и пересмотрев свои вещи, среди которых запас табака особенно обрадовал курильщиков, лишенных его целую неделю, путешественники захотели осмотреть еще верхние надземные ярусы муравейника, чтобы иметь полное понятие о его устройстве.
Оказалось, что надземная система имела главной целью защиту подземных частей от непогоды и врагов. Ходы в этой постройке,
Плавание на запад
После странствования по черной пустыне и в безводных окрестностях муравейника, где в последнее время с трудом добывали грязную воду из ямы, вырытой в русле иссякшего после извержения ручья, путешественники с восторгом приветствовали морской берег и искупались в чистых водах моря Ящеров. Затем они откопали лодки и возобновили свое плавание.
Каштанов после знакомства во время экскурсии к вулкану с характером этой страны почти не питал надежды на возможность дальнейшего путешествия к югу; ему казалось наиболее вероятным, что к югу от моря Ящеров залегла на многие тысячи километров бесплодная и безводная пустыня, проникнуть в глубь которой при наличных средствах экспедиции нельзя было и думать.
Но исследовать насколько возможно западный конец или западное продолжение моря было интересно и необходимо.
Плыли вдоль берега, представлявшего огромные бесплодные песчаные дюны, с которыми путешественники достаточно ознакомились во время экскурсии к вулкану. Поэтому плавание продолжалось безостановочно до окончания песков, которые тянулись вдоль берега на двадцать пять километров. Море в этой части оказалось мелким, и в разных местах сквозь воду краснели обширные отмели, которые приходилось объезжать, отдаляясь от берега. Вблизи берега совсем не попадались плезиозавры и ихтиозавры, предпочитавшие глубокую воду. Зато между отмелями видно было множество мелкой рыбы, которая здесь пряталась от хищников, беспощадно истреблявших ее в других частях моря. Местами морское дно было сплошь покрыто пышными разнообразными водорослями, доставлявшими обильную жатву как ботанику, так и зоологу. Последнего интересовали морские ежи, звезды, плеченогие, брюхоногие и пластинчатожаберные моллюски, которыми кишели эти подводные заросли.
Наконец пески отодвинулись от берега, уступая место узкой полосе леса хвощей, папоротников и пальм. Здесь наши исследователи сделали привал для обеда, а потом поплыли дальше. Количество отмелей в море все увеличивалось, и появились даже низменные острова, сплошь заросшие мелким хвощом и тростником. Пески отодвигались все дальше, и их красноватые гребни уже почти скрывались за береговым лесом; количество островов все увеличивалось, и море превращалось в огромную тихую реку, разбившуюся на рукава. Даже вода стала почти пресной.
– Очевидно, с запада в море впадает большая река, и мы уже попали в ее дельту, – заметил Каштанов.
– Да, здесь уже нет прибоя и поэтому нет песчаного побережья, на котором так удобно было ставить палатку, – сказал Макшеев.
– И нам придется ночевать в чаще среди туч насекомых, – пожаловался Папочкин.
Насекомые действительно появились в изобилии. Над водой и зеленью островов реяли разноцветные стрекозы, иногда преследуемые небольшими летучими ящерами. В чаще хвощей и тростника пели исполинские комары, и издаваемые ими звуки можно было слышать на расстоянии нескольких метров. По стеблям ползали огромные жуки – черные, красные и бронзовые, иногда они падали в воду и барахтались, стараясь уцепиться за нависшие листья.
Несколько часов плыли между низменным южным берегом, занятым непроходимым сплошным лесом, и лабиринтом островов, также не представлявших удобного места для стоянки.
Оставалось расположиться на отдых в лодках, причалив к берегу, и ограничиться сухоедением, потому что топлива не было совершенно.
Все приуныли от перспективы бесконечной войны с комарами.
Маленькое приключение подняло настроение путешественников. Они плыли очень близко от зарослей большого острова, высматривая, нет ли где-нибудь сухого дерева среди бесконечной зелени хвощей и мелких папоротников.