Плутония(изд.1981)
Шрифт:
Увязая в этой грязи, путники наконец добрались до берега залива и ахнули. Вместо чистой голубой воды перед ними расстилались бурые помои, по поверхности которых плавали листья, ветви, сучья, кусты и целые стволы, выброшенные потоком в море. Макшеев и Громеко побежали к чаще, где были спрятаны лодки и вещи, почти уверенные, что все унесено, потому что признаки опустошения были видны везде и даже пляж близ устья речки был покрыт слоем грязи.
– Ура! – раздались их возгласы. – Все цело, идите на помощь!
Вещи уцелели благодаря тому, что были сложены в лодки,
– Не имея запаса воды, мы не можем ехать на запад, тогда как на востоке нам известен источник, возле которого мы ночевали, – заключил Громеко обсуждение вопроса, куда плыть.
Обратное плавание
Через час путешественники уже плыли по заливу, превратившемуся в грязную лужу. Они обогнули мыс и повернули на восток вдоль однообразного низкого берега с возвышающейся стеной леса. Все усиленно гребли, чтобы скорее добраться до пресной воды, где можно было бы наконец отдохнуть и выспаться после всех трудов и волнений последних двух дней.
Эта поспешность не помешала, однако, сделать привал для охоты за игуанодонами, замеченными в одном месте на пляже.
На следующий день плавание продолжалось столь же энергичным темпом, и к вечеру достигли злополучного места в устье речки Муравьиной, той самой, на которой находился сожженный муравейник. Здесь был песчаный пляж и пресная вода, а дальше уже не было удобных мест для стоянки.
Остановились на ночлег, который не был нарушен никакими приключениями.
Еще один день прошел в плавании на восток через пролив между островами, разделявшими Восточное море от Западного.
В этот раз выбрали путь вблизи северного берега, чтобы определить положение устья реки, которая оказалась значительно больше реки Макшеева, но имела, по-видимому, такой же характер. Ее низкие берега были покрыты сплошным лесом, доходившим до воды и не оставлявшим ни единой пяди земли для стоянки. Пришлось пообедать всухомятку на лодках.
Во время отдыха после еды Папочкину внезапно пришла мысль, которой он не замедлил поделиться с товарищами.
– Ведь мы сейчас у северного берега, не так ли? – вскричал он радостно.
– Ну конечно! – ответил Каштанов.
– Так будем держаться его и дальше до самого устья реки Макшеева: этим мы избегнем опасного переезда через море.
– Но ведь мы же собирались основательно обследовать южный берег на восток от места первого осмотра! – заявил Громеко.
– Не пора ли нам подумать об обратном пути ко льдам? – продолжал зоолог.
– Почему же так скоро?
– Потому что путь вверх по
– Ну так что же, у нас времени много.
– Не так чтобы очень. Ведь август уже на исходе. На берегах этого моря, вероятно, вечное лето, но там, на севере, ближе ко льдам, наверно, бывает и зима. Если мы поздно двинемся в обратный путь, мы рискуем захватить холода и, вместо того чтобы плыть по реке, которая покроется льдом, будем тащиться пешком по снегу…
– Без лыж и без теплой одежды! – прибавил Макшеев.
– Это соображение, конечно, очень важно, и его надо принять во внимание, – заметил Каштанов. – Но еще одна неделя, которую мы уделили бы для дальнейшего изучения южного берега моря, не уменьшит заметно время, остающееся для обратного пути.
– Есть еще соображения! – настаивал Папочкин. – Все наши экскурсии по южному берегу моря наталкивались на опасности и препятствия, связанные с муравьями. Едва ли приходится сомневаться в том, что и в других частях южного берега водятся эти зловредные насекомые. Борьба с ними требует большого расхода огнестрельных припасов, а у нас их осталось не так много. Нужно их поберечь на обратный путь для охоты и для защиты от хищников.
– И, наконец, – поддержал его Громеко, – мы едва ли найдем что-нибудь новое на южном берегу моря за те три-четыре дня, которые можем посвятить дальнейшему плаванию на восток. Мы уже видели, что в эту сторону на большое расстояние тянутся отвесные обрывы столовой возвышенности, а с вершины вулкана Сатаны мы не видели на востоке ничего, кроме черной пустыни.
– В лучшем случае откроем еще одну речку и в ее верховьях еще группу вулканов, которые снова угостят нас каким-нибудь сюрпризом, – прибавил Папочкин, не забывший свои злоключения. – Два раза мы спаслись почти что чудом. Благоразумно ли еще раз испытывать судьбу?
– Итак, я вижу, что остаюсь в одиночестве, – сказал не без досады Каштанов. – Трое стоят за обратный путь, и доводы их очень основательны. Придется уступить голосу благоразумия.
– Следовательно, мы поплывем теперь вдоль северного берега? – спросил Громеко.
– Ну конечно, раз мы решили прекратить исследования южного.
– Тогда нужно набрать пресной воды теперь же, потому что сегодня мы едва ли успеем доплыть до устья реки Макшеева, а есть ли ближе ее другая речка, нам неизвестно.
Наполнив обе жестянки водой из устья большой речки, которую окрестили рекой Громеко, путешественники продолжали плыть среди мелей и островов ее дельты, стараясь не уклоняться от северного берега. Последний имел здесь такой же низменный характер, как у устья реки Макшеева, но только был лишен песчаного пляжа, и чаща леса и тростников доходила до самой воды. Постепенно острова начали редеть, потом исчезли, и берег стал отклоняться заметно на север. На южном берегу против этого места началась область песчаных дюн; вдали видна была группа вулкана Сатаны, который все еще продолжал выбрасывать довольно густой дым, застилавший эту часть горизонта.