Плутовки
Шрифт:
– Просто намереваюсь уложить вас в постель, мадам! – проворчал он.
Синара рассмеялась и, махнув рукой, снова направилась к лошадям.
– Прощайте, милорд! И не волнуйтесь за меня! Я сама могу вскочить на лошадь без всякой помощи и прекрасно знаю дорогу во дворец. – Она снова хихикнула при виде его вытянувшегося лица и добавила: – Похоже, я и этот раунд выиграла, не находите, Гарри Саммерс?
С этими словами она села в седло, пришпорила огромного жеребца и, весело напевая, помчалась назад. Ах, как жаль, что она столько времени потратила зря! Если бы только знать раньше, что общество
Но вечером Гарри во дворце не появился. Синара искала его везде, где только можно. Напрасно! Раздосадованная его отсутствием, девушка с горя даже проиграла в карты. Наконец она с раздраженным вздохом поднялась из-за стола, заплатила долг и вернулась в герцогские покои. Перед уходом Синара предупредила Эстер, чтобы та ее не ждала. В детстве она приучилась обходиться без служанок и сейчас при необходимости могла самостоятельно одеться и раздеться.
Она рассерженно срывала с себя одежду, разбрасывая ее по всей комнате. Эстер обязательно разозлится, увидев беспорядок, ну и пусть! Где он пробыл весь вечер? Как посмел игнорировать ее после сегодняшнего свидания?!
Объект ее гнева в этот момент отлеживался в постели своей любимой потаскушки, женщины, все еще способной возбудить мужчину, несмотря на почтенный тридцатилетний возраст. И сейчас она лежала под ним, задыхаясь от удивления и шока, едва вынося его сластолюбивый натиск. Раньше он никогда не терзал ее так долго.
– Иисусе, Гарри! Ты заездил меня едва не до смерти! – откровенно выпалила она, сталкивая его с себя и пораженно уставясь в красивое лицо. – Кто она?
– Оставь это, Лиззи! – взорвался граф.
– Ты трахал не меня! – настаивала она. – Не меня! Так кого же ты долбил с такой силой? Не часто в моей постели появляется кто-то третий. Да и ты до сегодняшнего вечера был со мной помягче!
Граф вскочил и принялся поспешно натягивать одежду. Лицо оставалось угрюмым и мрачным.
– Кровь Господня, черт побери! – воскликнула Лиззи. – Да ты влюбился, Гарри Саммерс! И по какой-то причине не можешь ее получить! Господу известно, что такой пустяк, как муж, никогда не служил тебе помехой. Так в чем же дело?
– Ты сама не знаешь, что несешь, Лиззи, – холодно процедил граф, путаясь в петлях и пуговицах камзола. Оставив попытки застегнуться, он грязно выругался.
– Черта с два! – рассмеялась женщина. – Если я в чем-то и разбираюсь досконально, так это в мужчинах. Точно! Поняла! Она девица из хорошей семьи! И если желаешь заполучить ее, должен идти к алтарю! Так я верно догадалась? Ну же, признайся!
Довольная своей проницательностью, она громко закудахтала. Карие глаза смешливо щурились.
– Ты знаешь, почему я никогда не женюсь, – бросил граф.
– Но ты не твой папаша, и нечего винить себя за то, что случилось, – возразила Лиззи. – Я знаю, как тебя прозвали, но по мне ты совсем не плохой парень! Почему же позволяешь им верить, будто ты чуть ли не отцеубийца?!
Гарри печально усмехнулся:
– Потому что так легче. Легче, чем объяснять,
– Но зачем ты твердишь, будто убил своего папашу, когда, по правде говоря, ничто его не спасло бы? – нетерпеливо возразила Лиззи.
– Он был беспомощен. И умолял послать за доктором. Я отказался и оставил его умирать в одиночестве, – ответил граф. Глаза его затуманились, словно он снова переживал те давние муки. – Я оставил его и, пока он умирал, забавлялся в соседней комнате с его последней любовницей. Он наверняка слышал нас, ибо она выла, как чертова банши [14] , каждый раз, когда я вонзал в нее свой инструмент. Бессердечная сука!
14
Злой дух шотландских поверий.
– Тебе было шестнадцать, – не унималась Лиззи. – И гнев твой на отца был справедливым. Дьявол Саммерс проделывал то же самое с твоей мамой. Оставил ее умирать одну, а сам забавлялся со своей шлюхой в соседней комнате. Око за око. Все по справедливости.
Граф рассмеялся. Лиззи всегда умела развеять его дурное настроение. До чего же разумна, до чего же практична!
Он сунул руку в карман бархатного камзола и извлек два золотых.
– Я вернусь, – пообещал он, швыряя ей монеты.
– Да, и будешь возвращаться, пока не выбьешь дурь из головы и не женишься на девушке, – предсказала Лиззи. – Но все равно я счастлива видеть тебя, Гарри Саммерс. Постарайся не разбить ее сердце.
– Сердце Синары?! Да она тверда, как алмаз! Если у нее и есть сердце, она здорово умеет его прятать!
– У каждой женщины есть сердце, – мудро заметила Лиззи. – Если она любит тебя, Гарри, ты скоро убедишься в этом.
Граф Саммерсфилд вернулся к себе в комнаты, которые снимал в небольшой, но чистой гостинице неподалеку от дворца. Его камердинер Браунинг, дремавший у камина, пробудился и помог хозяину раздеться. Учуяв исходивший от него запах похоти, слуга спросил, не угодно ли господину искупаться.
– Утром, – отмахнулся граф и, налив себе стаканчик ирландского виски, забрался в постель. Браунинг лег на свой топчан, а граф стал медленно цедить янтарную жидкость. Сегодня он думал о вещах, которые старался не вспоминать вот уже много лет. О матери, единственном ребенке богатого торговца из ирландского города Лондондерри, которая наотрез отказала графу Саммерсфилду, заезжему английскому дворянину, в его грубых притязаниях. Она не знала о его прозвище. Дьяволу Саммерсфилду не по душе пришлось, что над ним посмеялись на людях. Он стал следить за мистрис Эллиот, пока как-то днем не застал ее в уединенном месте, и отомстил, зверски изнасиловав несколько раз невинную девушку. Истекавшую кровью Софию он потом бросил, посчитав мертвой.