Пляска одержимости

Коробочка Елизавета

Нашел.

Тело лежало тут же.

Бля, померла что ли? Было бы неловко…

Котобуки скептически уставился на источник своих сомнений. С одной стороны, ему должно было быть плевать на проходимца: ну девчонка и девчонка, голодная и голодная, хрен с ним. Онигири он забрал, и на этом их пути расходились. Но он не был дураком и знал, что грамотно вложенная помощь всегда вернется прибылью, и, глядя вниз… Подошел ближе. Осторожно наклонился, поводил рукой перед лицом.

Затем откинул капюшон.

Пока еще дышала. Но слабо, прерывисто. Губы сухие — обезвоживание? Если она тут целый день провалялась, неудивительно. Ну отлично. Тогда он мог хотя бы сделать вид, что это не его

проблемы, но теперь прямо перед ним лежала такая, а что он сам? Не особо хотелось возиться с кем-то, но жадность заныла, что можно было хоть заставить эту девчонку отработать эти два несчастных онигири, отдать ей и отпустить с богами, пусть дальше будет уже не его проблемой, а чьей угодно.

Он уже было потряс ее за руку, но потом скосил взгляд вниз — и увидел ободранный хром. Никакой синтокожи. Ну, на паре пальцев. Значит, много работает руками, физический труд? На первый взгляд казалось, что хром был дешевкой, но Котобуки, который проработал в сфере робототехники достаточно долго, понял — это была корпоративная аугментация. Не самая крутая, но все еще хорошая. Безопасная даже в какой-то степени, такие ставили после установки разъемов для имплантов, в первые дни после приживления. Качество на лицо: раз не сломалась от такой жизни. И, когда повертел голову из стороны в сторону, то на затылке увидел защитный слой, скрывавший за собой порт для глубокого погружения, качеством настолько высокого, что «одокуро», шедшие мимо, могли лишь жалеть о том, что не забрали подобную игрушку себе. Установить такое… сколько же денег это стоило?

Значит, беглый корпорат?

В голове заныли уже воспоминания о том, как тяжело ему было после собственного увольнения, как жизнь швыряла из стороны в сторону, да и вся эта ситуация — с глубоким обмороком и болезненным видом — вынуждала его пусть и крохотную, но все еще существовавшую как явление совесть заныть громким воем, и Котобуки тоскливо застонал, после чего потер виски. Твою ж маму, ну и почему, спрашивается, он продолжал называть себя жестоким и безжалостным, если прямо сейчас все это опровергал? Но жалко же было. Да и боже, всего два сраных онигири…

Ладно. В этот раз он пойдет на сделку со своей совестью. Но только в этот!

И затем потряс девчонку за плечо.

— Эй. Эй! Слушаешь? Да черт возьми!

Неужели придется тащить в дом?

Комбини он закрыл на технический перерыв; они вдвоем сидели на втором этаже, там, где находилась мастерская и жилые помещения. Пришлось сгрести весь мусор со стола — за ним Котобуки обычно работал, и ему было нормально обедать в таком окружении, но, когда за таким столом сидит чужой человек… Плюс он попросту боялся, что глаз у воровки наметанный, и она сопрет что-то очень хорошее и дорогое. Свои запчасти он доставал с огромным трудом и любил их всех сердцем. Все же, не зря у него была определенная репутация в знающих кругах.

Пришлось знатно повозиться, чтобы привести ее в чувство. Та сначала даже не поняла, где находится, взглянула на него бешеным взглядом и чуть не вмазала такого смачного хука, что не будь воровка банально слава, то, наверное, Котобуки словил бы неплохой такой удар прямо в челюсть; к счастью, реакция была притуплена, а сил на особо болезненную атаку не хватило, так что он отделался разве что шоком от того, что тут такое случилось. Но потом девчонка вроде как осознала, что он явно не тот, за кого она приняла его изначально — было заметно по переменившемуся взгляду — и смутилась, застопорилась.

Сейчас же, сидя напротив, он подпер голову рукой и с любопытством смотрел на то, как воровка пялилась на еду. Они почти не говорили: после приведения обратно к чувствам он лишь спросил,

хочет ли она жрать. Ворчание в животе было ответом куда более честным, чем плотно сжатые губы и нахмуренные брови, а потому Котобуки по-быстрому разогрел обед, подготовленный для себя на завтра, и поставил перед девчонкой. Он-то себе еще приготовит, бог с ним, но смотреть на это зрелище сил не было. В самом деле, нельзя себя до такого состояния доводить… Поэтому он и решил помочь.

И наблюдал. Веселое зрелище, право слово. Но и дурное одновременно. Особенно она сама: без куртки, в одной лишь футболке, теперь точно похожа на девчонку, хотя фигура у нее была сбитая, как у спортсменки, ну, во всяком случае бывшей. Хотя ничего интересного, по его мнению. Ну, как женщина. Лицо осунувшееся, глаза впали, по цвету была ближе к серому. Котобуки, честно признаться, имел фетиши на более живых дамочек, а не на вот такое, плюс по возрасту они были далековато, это там попялиться издали и помечтать можно, а на деле — ну уж нет.

Воровка смотрела на тарелку с рамэном с таким видом, словно сейчас перед ней стоял не простой суп, а амброзия. Она даже не пыталась скрыть потекшие изо рта слюни, и, смотря на это угнетающее зрелище, Котобуки мог лишь поражаться, насколько иногда люди могли запустить себя. Он пальцем подвинул тарелку ближе к воровке, но тот не трогал ее, продолжая сверлить взглядом, будто не верила, что нечто подобное действительно существовало.

Ну конечно. Ждала позволения. Скривив рот, Котобуки разломил палочки и протянул их несчастному голодному гостю, после чего многозначительно взглянул на нее:

— Жри уже.

Больше говорит не пришлось — на рамэн воровка накинулась с такой силой, что Котобуки подивился, было ли такое вообще возможно. Впрочем, кем он был, чтобы судить, верно? Хотя нет, пожалуй, мог, боже, ну что это такое?..

Подперев голову рукой, Котобуки внимательно смотрел на то, как воровка спешно уплетала лапшу. Как глотала, едва ли не давясь, и это было так странно — то, что подобное зрелище все еще было актуально спустя столько десятилетий после голодных послевоенных времен, когда Япония окончательно закрылась от остального мира, разрушенного бомбами — что невольно возвращался мыслями к тому, как сильно он ненавидит это место. Эдо, корпорации — от них были одни лишь проблемы. Если человек с такими имплантами шлялся по улице, он явно сбежал по необходимости, и весь этот полуживой вид был лучшим тому подтверждением. Никто в здравом уме не покинет корпорацию, если не будет весомого повода. Человек перед ним занимал не низкую позицию, порт для глубокого погружения последней модели «Ишида Кибернетикс» стоил дорого. Ну, одной из… Все равно крайне хорошая техника. И если она была тут, а не строчила отчетики в своем вылизанном кабинете где-то в мегабашне, то кто еще был виноват, кроме как корпораций? Их бессердечных безжалостных господ, что не взирали на своих рабов…

Но Котобуки были лишь винтиком, мнение которого никого не интересовало. Поэтому он молчал. Ведь дольше молчишь — дольше проживешь. А особо революционным настроем он не обладал, не в том возрасте уже был, это раньше можно было устроить забастовку, а сейчас что? Он сам себе был начальником.

— Ты из корпы, да? — неожиданно спросил он.

Слова вылетели раньше, чем он успел их обдумать. Наверное, не стоило спрашивать настолько в лоб — и увлеченная едой воровка резко замерла и подняла на него такой затравленный взгляд, что интерес Котобуки возрос еще сильнее. Что же там такого произошло? Она не выглядела, как типичный офисный планктон, который свалил только из-за сверхурочных. Значит, что-то серьезнее? Но что именно? С таким портом…