Пляска одержимости
Шрифт:
Иначе разрушится магия.
Они обнаружили его (вместе с предполагаемым компаньоном) на одной из подпольных арен, где те продолжали свое неясное дело. Он действительно походил на Такигаву, этот пацан — лишь старше, серьезней. С уродливым шрамом через переносицу и затравленным убитым взглядом. Наблюдая за тем, как выходит Ямато с ринга, Накадзима тихо присвистнул и бросил многозначительный взгляд на Хэнми, что стояла рядом и наблюдала за этим столь же пристально:
— Значит, его хочет себе назад Окамура-сан?
— Захочет ли он с нами работать — тот еще вопрос, — помедлив, пробормотала она и сузила глаза. Вместе
Накадзима лишь моргнул и пожал плечами. Парень как парень. А вещи… Чего там только на заборах не пишут! Да, выглядел странно, болтливым идиотом, но разве он в чем-то помешает? Впрочем, он доверял интуиции Хэнми, а потому вежливо промолчал, решив попридержать мысли до удобного момента.
Они спустились следом за Инари, что не произнес за это время ни единого слова — лишь жадным взглядом рассматривал пацана и его спутника.
Отыскать его в здании уже было проще простого — в раздевалке. Стоило ему и Инари туда зайти (Хэнми отказалась, сказав, что лучше постоит снаружи, да и не дело ей шляться по мужским комнатам к неудовольствию Накадзимы, в чьей квартире она спокойно ночевала) внутрь, как на них моментально уставились две пары глаз. Пацан смотрел скорее удивленно-равнодушно, но очкастый пялился на них с таким видом, будто бы они враги народа, а не простые незнакомцы, хотя за секунду до этого на его лице было легкое замешательство. Узнал? Почему? Теперь Накадзима понял, почему тот так не понравился Хэнми. Что-то в его лице… Не вызывало доверия.
Он не мог пояснить это странное ощущение.
В этой сцене Инари должен был быть его верным спутником, уламывать пацана нужно было ему, опять, уж больно, по словам Хэнми, здорово у него получалось изображать из себя агитатора. Оратором Накадзима, по собственному мнению, был мягко говоря херовым, но он понадеялся на свое природное очарование и харизму (Хэнми бы обсмеяла его за подобные мысли), и, резким движением поправив костюм, слегка поклонился:
— Здрасьте.
Ему казалось, что сейчас очкастый гавкнет на него и попытается прогнать, но он продолжал смотреть на Накадзиму очень недовольным злобным взглядом, будто бы тот покусился на священную корову. Что-то в нем было очень неприятное, словно это был не просто товарищ пацана, а кто-то… Накадзима не мог ухватить мысль за хвост, та постоянно ускользала, но по ощущениям он казался очень скользким типом.
Откашлявшись, он потер шею:
— В общем… Сумэраги-сан… Ты же не против, если я буду называть тебя по-старому? Такигавой.
— Такигава? Кто это…
Пацан повторил фамилию, словно впервые слыша, после чего вдруг глаза у него распахнулись, а следом он скривился и схватился за голову. Болезненная вспышка была такой резкой, что даже спутник Такигавы не ожидал и дернулся, странно смотря на мальчишку. Последствия взлома, вдруг понял Накадзима. Он растерянно взглянул на то, как согнулся Ямато на лавке, после чего перевел неуверенный взгляд на его спутника. Очкастый так и не сдвинулся с места, хотя поднял взгляд с напарника и вновь уставился ему в глаза. И взгляд у него был абсолютно не доброжелательный,
Разруливать такие ситуации он был не мастак, и Накадзима впал в ступор. Была бы тут Хэнми, она бы сказала что-то умное, но…
— Я так и знала, что ты облажаешься. Двигай жопой.
Помянешь демона.
Бросив на него многозначительный грозный взгляд, Хэнми кивнула Инари и вышла вперед, после чего сурово уставилась сначала на очкастого, а потом на Ямато. В голосе ее не было ни намека на жалость или нечто подобное: сразу было понятно, что она пришла сюда работать, а не сиськи мять, как до этого делал это Накадзима. Эх, говорила ему мамочка, слишком уж он мягок!
— Сумэраги-кун. Возможно, ты уже знаешь, что до потери памяти ты был шиноби.
Тот, все еще держась за голову, кивнул, и лицо Хэнми немного расслабилось.
— Хорошо. Мы пришли от твоего бывшего работодателя.
— Взымать долги? — невесело ухмыльнулся пацан.
Накадзиме на мгновение стало неловко. Он помнил о ситуации с Юасой, и то, что грозно выглядящая троица так нагло ввалилась к нему в раздевалку ситуации не помогало. Но он все еще не понимал, почему молчит очкастый — выглядел он так, словно бросится на них в любой момент, а по итогу просто держал рот на замке, будто бы и не надо было ничего говорить. Что-то готовил? Это была ловушка? Или выжидал и наблюдал за ситуацией?
— Нет. Ты хорошо выполнил для него несколько заданий, и он хотел бы предложить тебе новую работу.
— Простите, — наконец подал голос очкастый и оскалился сильнее, — но мы уже работаем вдвоем.
— Это хорошо оплачиваемая работа, — проигнорировала его Хэнми, сверля Ямато пристальным взглядом. — Босс очень хорошего мнения о тебе, и потому он будет рад твоему возвращению.
— По-моему, я четко произнес, что Сумэраги-кун сейчас не доступен.
Голос очкастого так и звенел яростью, и он наконец сделал шаг вперед по направлению к ним. В диалогах Накадзима силен не был, зато морды чистил хоть куда, а потому он выступил перед Хэнми — и они с блондинчиком уставились друг другу в глаза, словно играя в гляделки. Только вот у этого хмыря отлично получалось не моргать и смотреть до жопы страшным взглядом, отчего Накадзима ощутил быстро приближающийся проигрыш.
Не помогало и то, что краем глаза он заметил, как к двери прислонилась еще одна фигура, до этого стоявшая в тени — молодой мужчина женственного вида с яркими зелеными глазами. Он смотрел точно так же недобро, и довольным не выглядел. Даже расслабленная поза не помогала, по напряжению мышц было видно, что стоит Накадзиме двинуться вперед, как на него тут же бросятся.
— Ханзе… — слабо окликнул очкастого Ямато. — Не надо.
Он поднял взгляд на Накадзиму и Хэнми, после чего усталым тоном произнес:
— Кто этот человек?
— Окамура Тенсай. Влиятельный человек подполья. Он хочет с тобой встретиться, — не моргнув, проговорила Хэнми. Все это время она не сводила взгляда с Ханзе и типа позади, явно давая понять, что готова драться и с поля брани не сбежит. — Ты можешь отказаться от работы. Но он будет рад, если ты придешь на встречу. Это все, чего он просит.
Неожиданно лицо блондинчика озарила странная эмоция, будто бы возбуждение или радость, однако, быстро сменившаяся.
— Шавкам Окамуры тут не рады, — ощерился очкастый.