Пляска одержимости
Шрифт:
Накадзима скосил взгляд в сторону, на хозяина бара — но тот был в глубоком обмороке. Значит, «это» останется между ними.
Это перевоплощение смутило и отряд, атаковавший их. Но тварюга не стала дожидаться их реакции, она просто бросилась вперед. Еще никогда Накадзима не видел в своей жизни ничего настолько же грациозного и отвратительного одновременно. Перед ним хищная нечеловеческая тварь пировала на крови людей, а все, что он мог — просто сидеть и в ужасе смотреть на это. Он и Хэнми тоже — ее лицо перекосило от неописуемых
Потому что это был екай.
Настоящий.
Он только слышал истории о них, о чудовищах из Пустошей — якобы там бродили страшные мутанты. Но раньше казалось, что все это лишь глупые шуточки, страшилки, чтобы дети не гуляли по радиоактивным полям, где все еще фонило. Конечно, они с Хэнми замечали, что иногда Инари вел себя странно, но кто бы мог подумать, что объяснение этому было настолько простым.
Инари был екаем.
Ну пиздец.
Накадзима очнулся от транса лишь в тот момент, когда из нападавших остался лишь один — и тварь перед ним вновь преобразилась обратно в человека с влажным хрустом, будто сработал имплант трансформации, только иной, более… чудной. Чужеродный. Рубашку порвало, но хоть штаны остались, и на том спасибо. Но теперь он хотя бы понимал, почему тот всегда ходил в майках на пару размеров больше — чтобы рвать было проще.
Он ошалело заморгал, и сидел бы так и дальше, пока рядом из пыли не поднялась Хэнми и не вытерла кровь из носа. Подняться сил не хватало, а потому Накадзима просто замотал головой, стараясь игнорировать боль в задетом боку.
— Какого хера сейчас произошло? — недоуменно пробормотал он себе под нос.
— Инари! — рявкнула она. Собраться ей удалось быстрее. — Почему ты его не добьешь?!
Ну конечно. Один остался.
Тот самый парень, что чуть не пристрелил его. С длинными волосами.
Пока этот тип и Инари сверлили друг друга взглядами, последний монотонно проговорил:
— Он сообщник Ямато и Ханзе.
— А ты, смотрю, все знаешь, — прошипел патлатый. Его попытку сбежать прервала Хэнми, наступившая ему на руку.
— Это ты натравил Хараду на нас? Говори, сукин сын!
— Стану я еще такой твари отвечать.
— Если не хочешь, чтобы я перекусил тебе шею, то ты ответишь, — глаза у Инари вновь сверкнули. Появившийся оскал доброго не сулил. — Выбирай.
Уговаривать его не пришлось. Патлатый поднял руки, сдаваясь.
— Я лишь исполняю приказ, — фыркнул тот так насмешливо, будто ничего ужасающего только что не пережил, хотя Накадзима отчетливо видел, как дрожали у него пальцы.
— Значит, Ханзе. Я так и думал. Все еще мешает планам Окамуры и что-то плетет, — Инари обменялся многозначительными взглядами с Хэнми. — Не зря я активировал сигнализацию.
— Ты что?!
От следующих возмущений патлатого остановил удар в челюсть от Хэнми. Пока он валялся на земле, тихо постанывая, Инари тупо смотре в одну точку, пока наконец не повернулся к напарнице:
— Хэнми-сан. Дотащите
— А ты? — она нахмурилась.
— А я разберусь с начатым.
Через секунду перед ними вновь оказалось чудовище, которое, схватив когтями патлатого за шиворот, мощным прыжком забралось на крышу. И затем скрылось, спеша куда-то, где сейчас был Ямато и его странный друг-очкарик.
Все, что сумел выдавить из себя Накадзима после этого — недоуменное «э».
Глава 15. Пляска смерти
Еще никогда Ямато так не дрался.
Он мог припомнить все те разы, когда думал, что стоит на грани жизни и смерти: но сейчас те противники казались лишь мелкими сошками на пути к финальному боссу, которым был Харада. Даже тот парень на ринге с кучей дорого хрома, который чуть не размозжил ему голову, сейчас выглядел не так уж и пугающе по сравнению с оперативником «Хорин». Может, потому что тот лишь развлекался; а Харада желал его убить, по-настоящему, без жажды потешить свое самолюбие. И он, по словам Ханзе, не был даже главой отдела, лишь кем-то там, кто следовал за более влиятельными людьми тенью. Страшно было представить, что было дальше.
У Харады было странное, но понятие чести. Сам Ямато здраво оценил свои рефлексы и рассудил, что большую часть времени работал не с огнестрельным оружием, а с холодным (Ханзе насмешливо сравнил его с некой Бансэнсюкай, но Ямато понятия не имел, кто это) — и потому дрался с коротким клинком. Харада ему соответствовал, поэтому сейчас они бились как в старых фильмах давно ушедшей эпохи; только вот Ямато знал, что это не кино, а потому, если Хараде очень сильно приспичит, он переключится на огнестрел, которым разделался ранее с Ханзе и телом Оторы.
В этот раз никто не мог его спасти. Цубаки находилась в процессе отключения; ему пришлось разъединить контакт, поэтому с вирусом Ханзе приходилось разбираться лишь ей. Сам Ханзе был в отключке, где сейчас находилось настоящее тело Оторы, и планировал ли он сам заявиться сюда — тот еще вопрос. Все это вновь заставляло его окунаться головой в воспоминания: только тогда, три года назад, чьи-то действия привели к резне, когда он был один против всех, и он был не в состоянии контролировать себя. Сейчас же наоборот.
Драться против Харады было тяжело. Старые раны болели. Сколько бы Цунефуса не твердил ему взять перерыв между боями, Ямато его не слушал, предпочитая жить настоящим. Ханзе было плевать на его физическое состояние (точнее, он даже и не знал о подобных проблемах), и сейчас, наконец, спустя длительное время, такое небрежное отношение к себе принесло результат. Да, конечно, у него был перерыв в неделю, пока Ханзе занимался своими потайными делишками, но этого было так мало.
Поэтому, в конце концов, Хараде даже не потребовалось переходить к пистолету.