Пляж острых ощущений
Шрифт:
— А-а, вы и это знаете, — засмеялась она. — Зачем он вам?
Я поздравила себя с первой победой. Если меня так игриво спрашивают, зачем мне Михальянц, значит, есть шансы быть им услышанной. Пусть даже ушами этой веселой девушки.
— Да так, — протянула я и покосилась на Бэлку, оставшуюся уже в одних стрингах. Она самозабвенно кривлялась на маленьком столике, но никому не было до нее дела — ни плавным клиентам, ни Эрику Клэптону.
— Тут одна небезызвестная в городе особа разбушевалась, —
— Что за особа? — заинтересовалась девушка.
— Но вы же не Михальянц! — возмутилась я. — Это его тема.
— Все мы тут немножечко Михальянцы, и в некотором роде засранцы, — самокритично заметила девушка. — Говорите, выкладывайте, где, кто, что, как, почему. Может быть, даже получите материальное поощрение от самой читаемой в городе газеты.
Я вздохнула и сообщила ей, что по такому-то адресу, из рук вон плохо ведет себя известная светская львица и тонкая штучка Бэлка Шарова. Что она вдрызг пьяна, абсолютно раздета и выделывает такое!..
— Мерси, — сказала девица и отключилась.
— Отбой, Шарова! Передохни! — крикнула я Бэлке, но она вошла в раж и извивалась с энтузиазмом, непозволительным для непрофессионалки. Она чувствовала себя в этом «Эге-гей»-клубе, словно в женской бане. И Эрик Клэптон этому ощущению многозначительно подпевал.
Как он очутился в зале, я так и не поняла. Заметила только, что за одним из столиков появился новенький. Перед ним даже стоял коктейль, хотя я точно видела, что бармен никого не обслуживал: он усердно ликвидировал следы разгрома за своей стойкой.
Новенький был хорош, как греческий бог. У него были темные волосы, выразительные черные глаза, в которых отсвечивало интимное освещение зала, рост и фигура атлета. Скорее всего, он появился со стороны служебного входа и Бэлке нужно будет прошерстить кухонных тетушек на предмет взяток и пропуска в зал посторонних людей. Впрочем, не было никакой гарантии, что этот красавчик и есть Михальянц.
Новенький вдруг нажал какую-то кнопку в мобильнике, потом снова, и снова, пока до меня не дошло, что он фотографирует кривляющуюся на столе Бэлку.
Шарова, видимо, ощутила присутствие в зале стопроцентного мужика, потому что вдруг стушевалась, прикрылась руками и быстро напялила свой сарафан. Спрыгнув со столика, она подбежала ко мне.
В этот момент к Михальянцу подвалил женственный мальчик. Он интимно присел рядом с красавчиком-репортером, бросив руку на спинку стула, на котором сидел Михальянц. Не выразив недовольства, Михальянц начал доброжелательно болтать с парнем.
Настала моя очередь щелкать фотокамерой мобильного телефона.
— Получилось?! — шепотом спросила
Я не ответила. Я делала снимок за снимком. Мальчик все теснее жался к красавчику Михальянцу, а Михальянц вполне лояльно отнесся к желаниям мальчика.
— Надо же, — прошептала Бэлка, — откуда он взялся? В зал никто не входил. Я предупредила Володю на входе, чтобы он впустил того, кто начнет совать ему деньги за вход, но он не открывал дверь!
— Похоже, он зашел через кухню.
— Вот гады, уволю, — без злости сказала Бэлка. — Надо же, а красавчик какой! Но, похоже, потерян для женского общества. Как ты думаешь, он успел меня сфотать?
— Думаю, что успел.
— Катастрофа.
— Не надо было так увлекаться. Договорились же — дебош символический!
— Когда еще так побезобразничаешь для пользы дела! — вздохнула Бэлка.
Михальянц с партнером не обращали на нас никакого внимания. Они болтали, и дистанция между ними все сокращалась. События вечера потеряли динамику и это мне не понравилось.
— Михальянц!! — крикнула я на весь зал только лишь для того, чтобы удостовериться, что в зале есть этот гребаный Михальянц.
Красавчик встрепенулся, повернулся, скинул с себя вялую руку мальчика и направился к нам.
— Присаживайтесь, — кивнула я ему на свободный стул.
— Б-б-б-б-лагодарю. — Михальянц заикался, как заезженная пластинка. Я сделала над собой большое усилие, чтобы не расхохотаться. Кажется, Бэлка сделала то же самое. Она хрюкнула и закрыла раскрасневшееся лицо ладонями.
— Это вы мне зво-во-вонили? — Нет, заикался он ненатужно, легко, будто баловался.
— Я, — призналась я. — Это я вам звонила.
— Зачем?
— Разве вы не сделали для газеты потрясающих кадров?
— Сде-де-де-делал. Не сомневайтесь, они непременно появятся в утреннем выпуске. Так за-за-зачем вы меня сюда вытащили?
— Вы не довольны поводом?
— Бред, а повод. — Он пожал атлетическими плечами и покосился на притихшую Бэлку. — У вас отличная фигура, — счел нужным он сделать ей комплимент.
— Как вас зовут? — спросила я.
— За-за-за…
— …сранец? — рискнула предположить я.
Он засмеялся, кивнул.
— Папа дал загсу большую взятку, чтобы меня так запи-пи-писали.
Надеюсь, это была шутка. Но из нее я сделала вывод, что обидеть его невозможно.
— Видите, какие отличные снимки? — Я протянула ему свой мобильник и пощелкала кнопкой, листая снимки, где он сидел в обнимку с женственным мальчиком. — Если вы согласитесь мне помочь в одном деле, я их сотру. Если не согласитесь — отдам конкурентам, изданию «Блиц». Они с удовольствием опубликуют фото с самыми гнусными комментариями.