Пляж острых ощущений

Степнова Ольга Юрьевна

— Все? — спросил я.

— Все, — кивнула Беда. — До первой крови.

— Ну, теперь я…

Я скинул с нее очки, поймал ее длинное, скользкое тело и понял, что для любви лучшее место — тесная душевая кабина.

* * *

— Пока ты тут развлекался со звездами, я кое-что выяснила, — объявила Беда, натягивая на себя джинсы. Координация у нее после душа никуда не годилась, и она не могла попасть в штанину ногой. — Анна заставила Гавичера разузнать, кто такие Чувилин и Селепухин. Первый — владелец сети крупнейших в городе гастрономов, второй, как ни странно, скромный наемный

работник в аудиторской фирме. Но самое удивительное, Селепухин погиб три недели назад. Утонул, представляешь? Пошел купаться, и не вернулся. Пьяная компания, с которой он был, не сразу его хватилась. Тело потом так и не нашли. Я разговаривала сегодня утром с его коллегами по работе, они сказали, что это был тихий, скромный человек. Он выпивал иногда, но в запои не уходил и с работой справлялся. Жил он один, семьи у него не было. Встречался с какой-то женщиной, но никого с ней не знакомил. В общем, с этой стороны — тупик. С Чувилиным я поговорила только по телефону, он мнит себя важной шишкой. Узнав, зачем я хочу с ним встретился, закашлялся и назначил встречу на шесть вечера в баре «Пропеллер». Так что… слушай, а почему дверь не открывается?! — Элка подергала злосчастную розовую дверь, но та не поддалась.

— Где пульт? — спросил я, чувствуя, что близок к истерике.

— Какой?

— Которым дверь открывают! — заорал я.

— На тумбочке в коридоре оставила, — сказала Беда и захохотала. — Откуда взяла, туда и поклала!

Я тоже захохотал. Ребра болели, но я хохотал, — а что еще было делать?

— Нет, ну когда-нибудь, мы будем жить с тобой по-человечески? — спросил я Элку сквозь слезы.

— Это будем не мы, — ответила Элка и схватилась за телефон.

Беда

Бар «Пропеллер» больше походил на студенческую забегаловку, чем на то место, где могут встретиться такая крутая девушка, как я, и такой респектабельный парень, как Эрот Васильевич Чувилин.

Навороченность Чувилина начиналась с его потрясающего имени и завершалась тем, что он был хозяином сети самых популярных в городе супермаркетов.

Я скучала в баре уже полчаса, рассматривая тинейджеров, толкущихся у заляпанной барной стойки.

Я снова глянула на часы. Гастрономический магнат катастрофически опаздывал. Будь у меня более интимные намерения, я свалила бы уже двадцать минут назад. Я достала новую сигарету и закурила, стараясь не касаться липкого столика.

…Утренняя операция по спасению нас с Бизей из запертой ванны не обошлась без эксцессов. Я не стала звонить Сазону на сотовый, а дозвонилась его секретарше, которая всегда знала, где найти деда, и как пробиться через его слабые уши, севшие батарейки и нестандартное чувство юмора. Сазон примчался через пятнадцать минут, да не один, а с верным помощником Елизаром Мальцевым.

Когда дед открыл дверь, Мальцев, заметив у меня за спиной голого по пояс Бизона, не придумал ничего лучшего, как грохнуться в обморок. При этом он наделал так много шума, что будь мы в квартире, соседи непременно вызвали бы милицию. Падая, Елизар затылком вписался в напольную вазу, оказавшуюся металлической. Ваза упала, докатилась до лестницы и запрыгала по ступенькам с выразительными «бум-бум».

— Я ж говорила, чтоб ты один приезжал! — накинулась я на деда.

— Я

один и приехал! — ответил дед. По дороге сюда он нацепил слуховой аппарат и теперь разговаривал подчеркнуто тихо. — Это тело не в счет, — кивнул он на Мальцева. — Сынку, а ты тут как оказался?!

— Телепортировался, — усмехнулся Бизон. Он приветственно похлопал Сазона по плечику и склонился над Мальцевым.

— Эй, Мальцев! Эй! Эй! Ты только от счастья не помри!

Я с силой подергала Елизара за не слишком чистый ботинок, но художник и не думал очухиваться.

— Ничего-то вы не смыслите в реанимации, — вздохнул Сазон, сел на корточки и пошуровал рукой во внутреннем кармане мальцевской джинсовой курточки.

— Прямой массаж сердца? — ехидно осведомился Бизон.

— Прямой массаж мозга, — поправил его Сазон, выуживая из джинсовых недр плоскую фляжку. Он ловко свинтил с нее крышку, понюхал с наслаждением содержимое, и… мечтательно отхлебнул.

— Дед, кто здесь в обмороке?! — возмутился Бизя и, отобрав у Сазона фляжку, приставил ее к губам Мальцева. Коньячного цвета жидкость пролилась немного на подбородок, но часть ее все же попала в рот Елизару.

— Может, ему уже ничто не поможет? — спросил задумчиво дед. — Пожилой он уже. Сердце не выдержало страшного потрясения.

Мальцев закашлялся, открыл голубые глаза и, уставившись на Бизона, задал гениальный вопрос:

— Ожил, бля?!!

— Ты кого имеешь в виду? Себя? — нагнулся над ним Сазон.

Елизар молча ткнул пальцем в Бизона.

— Если про него слово кому скажешь, в бетон закатаю, — ласково пообещал дед.

Мальцев сел, помотал головой и, сделав недоуменную мину, сказал:

— А это и не он вовсе! Совсем не похож.

— Вот и ладненько, — потер ладони Сазон. — Пойдемте на кухню, чаю хлебнем за знакомство!

Мы уже почти расходились, когда на пороге кухни появилась Юлиана Ульянова. Она возникла в дверном проеме и посмотрела на нас, как хозяйка на мышиную свору, оккупировавшую ее образцовую кухню. Ульянова была при полном параде — желтое платье с голой спиной, затейливо навороченная прическа (как только справилась без помощи парикмахера?), и грим, на который и профессионалу понадобилось бы полдня.

— О, бля!! — хлопнул себя по коленкам Мальцев.

— Вот так фря! — восхитился Сазон и гоголем обошел Юлиану, прощупывая ее глазами с головы до ног. — И главное — откуда?!! Сынку, у тебя гарем? — Он звонко хлопнул Юлиану по заднице. Звезда попятилась.

— Кто вы такие? И что себе позволяете? — попыталась возмутиться она.

— Это я-то кто такой?!! — заорал дед, забыв про хороший слух. — Кто я такой?! Да я самый богатый на всем побережье чувак! Если я скажу, сколько у меня на счетах, ты, фря, первой прыгнешь ко мне в постель!

— Я тоже человек небедный и, кстати, абсолютно свободный! — воскликнул Мальцев, поспешно стягивая с носа очки.

Это было невероятно, но Ульянова вдруг посмотрела на них с нескрываемым интересом, будто серые мыши на ее образцовой кухне снесли золотые яйца.

— Угостите чаем? — светским тоном спросила она непонятно кого.

— Нальем, — кивнул ей Сазон. — А чего нет-то? Такого говна не жалко! — Он вытащил из холодильника непочатую банку химического чая и поставил ее на барную стойку. — Пей, коли охота!