Пляж
Шрифт:
Мое недоумение возросло еще больше. По взгляду Сэл я видел, что выражение моего лица забавляет ее.
— Отпуск? — попытался было сказать я, но слово так и застряло у меня в глотке. Это же явное искажение смысла. Преуменьшение. У меня противоречивое мнение по поводу того, чем отличаются туристы от путешественников, так как чем больше я путешествовал, тем меньше ощущал разницу. Однако я был твердо убежден в том, что туристы ездят отдыхать, а путешественники делают нечто иное. Они путешествуют.
— А что же, по-твоему, это за место? — спросила Сэл.
— Ну,
Она помахала в воздухе полной рукой:
— О'кей. Я решила немножко подразнить тебя, Ричард. Конечно же, это больше, чем морской курорт. И в то же время это обычный морской курорт. Мы стремимся сюда, чтобы расслабиться на прекрасном пляже, но это не морской курорт, потому что мы пытаемся убраться подальше от всяких морских курортов. Мы пытаемся обрести место, которое никогда не превратится в зону отдыха. Понимаешь?
— Нет.
Сэл пожала плечами:
— Со временем ты все поймешь, Ричард. Это не так уж сложно.
На самом деле я, конечно, понял, что она имела в виду, но не хотел в этом признаваться. Я ждал от нее подтверждений рассказа Зефа об острове, на котором возникла коммуна свободных людей. После всего того, что нам пришлось испытать, найти здесь курорт казалось недостойным вознаграждением. Меня охватила горечь разочарования при воспоминании о нашем плавании и об ужасе, пережитом нами, когда мы прятались на плато.
— Не грусти, Ричард.
— Нет, я не… Я…
Сэл нагнулась и пожала мою руку:
— Скоро ты увидишь, что здесь очень хорошо. Когда ты научишься ценить это место просто за то, что оно существует.
Я понимающе кивнул.
— Извини, Сэл. Я не хотел, чтобы ты подумала, что я разочарован. Я совсем не разочарован. Этот дом и эти деревья снаружи… Все просто замечательно. — Я засмеялся. — Это действительно глупо, но я, наверное, ожидал… идеологии или чего-то в этом роде. Какой-то цели…
Я замолчал, докуривая сигарету. Сэл и не собиралась уходить.
— А охранники на полях? — спросил я, добросовестно засовывая погашенный окурок обратно в пакет. — Они имеют к вам какое-нибудь отношение?
Сэл отрицательно покачала головой.
— Они наркобароны?
— Я думаю, наркобароны — слишком громко сказано. У меня подозрение, что владельцы полей — бывшие рыбаки с Самуя, но я могу ошибаться. Они появились здесь года два назад и заняли ту половину острова. Теперь мы не можем туда попасть.
— А как им удается оставаться незамеченными для администрации морского парка?
— Точно так же, как и нам. Они ведут себя тихо. Да и, скорее всего, в этом деле замешано не меньше половины должностных лиц морского парка, поэтому владельцы полей не боятся, что здесь окажутся туристы.
— Но ведь они точно знают, что вы здесь.
— Конечно, однако они ничего не могут с этим поделать. Они не выдадут нас, потому что если арестуют нас, то обязательно арестуют и их.
— Поэтому между вами нет конфликтов?
Рука Сэл коснулась висевшего у нее на шее ожерелья из ракушек.
— У
Я не возражал. Сэл направилась к двери. Ее майка виднелась в пламени свечи несколько дольше, чем ее кожа и юбка.
— Только один вопрос, — крикнул я ей вслед. Она обернулась. — Тот мужчина в Бангкоке… Ты знала его?
— Да, — тихо ответила она и пошла дальше.
— Кто он был такой?
— Друг.
— Он жил здесь?
— Друг, — лишь повторила она.
— Но… Хорошо, тогда еще один вопрос.
Сэл и не думала останавливаться. Теперь в темноте только покачивалась ее темно-оранжевая майка.
— Всего один!
— Какой? — донесся из темноты ее голос.
— Где у вас здесь туалет?
— На улице. Вторая хижина отсюда с краю лагеря.
Яркая полоса света, обозначившая дверь дома, вновь ускользнула в темноту.
В разведке
Туалет, маленькая бамбуковая хижина на краю расчищенной площадки, был удачным примером продуманной организации лагеря. Внутри хижины стояла низкая скамеечка с дырой, в какую прошел бы футбольный мяч. Внизу, как я увидел в дыру, бежала вода — отведенный от ручья канал. В крыше зияла вторая дыра, через которую проникал пропускаемый деревьями слабый свет.
В конце концов, это был более приемлемый вариант по сравнению со многими азиатскими туалетами. Здесь, правда, отсутствовала туалетная бумага. Вполне понятная, в общем-то, вещь, но я думал, что найду здесь листья или что-то в этом роде. Вместо этого я обнаружил возле водного протока пластмассовый кувшинчик.
Пластмассовые кувшинчики можно встретить по всей провинциальной Азии. Их назначение вот уже много лет остается для меня загадкой. Я не верю, что азиаты вытирают задницы руками (это просто смешно), однако за исключением мытья пальцев я не вижу других способов использования кувшинчика. Я уверен, что из него не споласкивают руки после того, как сходят в туалет. Это неэффективно и, кроме того, невообразимо хлопотно. И потом, азиаты выходят из своих туалетов совершенно сухими.
Из всех многочисленных тайн Востока эта, должно быть, разгадывается легче других, но окутана молчанием. Однажды мы с одним моим приятелем-манильцем отправились на островок неподалеку от Лусона. И как-то раз я увидел, что он стоит на дамбе и с тревогой всматривается в мангровую топь. Когда я спросил, что случилось, он сильно покраснел, отчего его коричневая кожа стала почти пурпуровой, и указал на плывущие в воде обрывки туалетной бумаги. Течение несло их к каким-то домикам, что вызывало у него панику. Причиной ее были, впрочем, не соображения гигиены, а то, что бумага выдаст его европейские «туалетные» привычки, которые для местных жителей отвратительны. Мучимый стыдом, он собирался лезть в болото, чтобы выловить всю бумагу и хорошенько ее спрятать.