Плюм
Шрифт:
***
– Планетные, с прибытием! – в коммуникационном пространстве Плюм возникли образы Шелковой Пера и Каменной Пера. Внутрисистемники весело улыбались, передавая эфирное послание на всю стаю подплывающих по гравитационному мосту к Барклоду почтовых птиц – они прекрасно знали, что капитаны еще не подсоединены к своим стальным любовницам, а потому те ответить не могут. В общем, выходка вполне в духе внутрисистемников. Вот рейсеры, периодически заглядывающие в систему Небесного Волка, так себя вели редко, а настоящие межзвездники – никогда.
Плюм внутренне «фыркнула», и известила капитана о хулиганстве внутрисистемников (все
До выхода на рейд планеты еще оставалось чуть более часа. И, хотя тяжелые внутрисистемные птицы должны были идти на посадку в первой волне (все-таки, они – самые плохие летуны в атмосфере из всей подплывающей к планете армады), но времени еще достаточно: Плюм пока не будет беспокоить капитана. Пусть Ауф спокойно доест свое органическое варево и без нервов подготовится к предстоящему соединению.
***
Приземление межпланетного флота прошло настолько гладко, что удивились сами капитаны и корабли: ни одной поломки, ни одной внештатной ситуации, ни одного промаха мимо посадочного стола. Ну, что сказать? Удача. Либо, пустотники и техники настолько перепугались предстоящего, и от того собрались, что не допустили ни одной обычной ошибки. С другой стороны, теперь им был отдан весь бетон столичного порта: барклодцы на все время операции снабжения закрыли полеты со столичного аэропорта и убрали аэропланы от лисьих происшествий подальше (из посторонних на бетоне взлетного поля теперь была только одна единственная инопланетная раптор Омега Двенадцать, прибывшая на Барклод за несколько дней до волчьего флота). Теперь кораблям предстояло разгрузиться и обслужиться, а их капитанам – отдохнуть. А потом – на Вольфлод, за новой партией груза.
***
Ауфа разбудил звук открывающегося замка. Почему? Волк приоткрыл один глаз: дверь в его офицерский номер тихо приоткрылась, и в комнату проскользнула волчья тень. Ауф подорвался со своего ложа.
– Лежи, - мощная рука тут же прижала голову Ауфа к подголовному валику.
– Черный? – раздался в темноте шепот второго волка, а Ауфа, будто волчонка, силой перевернули на грудь, и, заломив руки за спину, принялись вязать.
– Все равно, из птичьих подстилок. Можно и волком не считать, - фыркнул первый голос, и, словно куль, выволок Ауфа с постели, - Пшел, отродье!
Ауф оказался на ногах, и, получив чувствительный тычок в спину, потрусил туда, куда его направляли лапы неизвестных.
***
– Так, отродья. Слушай меня! – немолодой, но весьма внушительный и накачанный черный волк, стоящий на пригнанном сюда автопогрузчике, возвышался над согнанными на бетон ночного посадочного поля капитанами и космодромными волками, - Вы, полукровки лисьи, отдали наш мир, прекрасный Вольфлод, в когти этих поганых перьевых чужеродцев. Ладно, мы согласны: раз нынешние волки настолько залисились, что согласны заключать браки со всякими низшими белыми да серыми недоволками, то пусть и дальше варятся в этом своем «расовом
Вырванные посреди ночи из своих постелей (а кто и избитый) волки подавленно молчали. Что, видимо, вполне удовлетворило говоруна, освещенного парой направленных на автопогрузчик прожекторов, и он продолжил (а стоящие вокруг пленников черные качки с ало-белыми повязками и длинными ножами в руках раздали несколько затрещин – чтобы пленные лучше слушали).
– Отныне Барклод независим от вырожденцев, оставшихся на Вольфлоде. Мы будем строить наше собственное общество так, как нам завещали предки: волки для волков и ради волков – никаких лисьих сантиментов и двуличной «открытости», - прочистив горло, продолжил оратор, - А потому, вы, подстилки птичьи, будете пребывать в нашем плену… Да, в плену: мы не лицемеры, как вы привыкли, и называем вещи своими именами, а не мерзкими эвфемизмами вроде «в невольных гостях». Итак, вы будете у нас в плену до тех пор, пока Вольфлод не признает нашу независимость, и мы не научимся управлять вашими пустотными аэропланами…
– Но корабли - не аэропланы!.. – подал голос кто-то из пленников, и тут же получил рукояткой ножа в спину, - Ох!..
– Даже в такой ситуации хитрить пытаетесь, лисы не-пойми-чьей-крови, - с нескрываемым чувством превосходства усмехнулся оратор, - Ваши аэропланы останутся у нас: мы знаем то, на чем перевозятся воинов и ножи между планетами. И мы не собираемся отказываться от пустоты: пустота – будущее волков. Только, не в рабстве у пернатых чужаков, а в наших собственных лапах! Впрочем, вам, вырожденцам, не понять – вы уже давно растеряли и собственное достоинство, и чувство стаи. Но настанет время, и… Впрочем, это сейчас не важно.
Волки промолчали – они были слишком напуганы. Да и немудрено: почти для всех из них слова оратора звучали будто из далекого прошлого, а блеск длинных ножей и злорадные оскалы волков-с-повязками (среди которых оказалось немало и работников космодрома) лишали воли. Так что, немолодой оратор продолжил.
– Итак, снова. Вы – наши пленники. Ваши шкуры ценны нам только до тех пор, пока вы не доставляете проблем: не доставляйте их и выполняйте все наши приказы – вернетесь на Вольфлод целыми. Нет, значит, нет – выбросим в лес как полукровую падаль, которой вы и являетесь, - жестко выдал волк, и обвел пленников глазами, - Всем все ясно? Вопросы есть?
– Но что будет с кораблями? Они не аэропланы! Они как мы! Только стальные, - подал голос тот же волк, что недавно получил рукоятью ножа в спину.
– Вот, смотрите, братья! Это и есть то вырождение, о котором многие уже стали забывать за годы жизни вдали от Вольфлода! Эта пародия на волка, ведь, не лжет: он, действительно, думает, что промышленная машина – его родственник! – оратор торжественно простер руку к задавшему вопрос, - Нет! Не бейте его. Это бесполезно: он уже даже не волк. Просто, оставим его, братья, доживать его век в том ничтожестве, что он есть – нам его не спасти. Да, и не нужно.
Волки-с-повязками в ответ загомонили, выражая свое отвращение к тому, на кого указывал оратор. Но бить того не стали (хотя, один и замахнулся было, но потом опустил руку).
– Еще вопросы, выродки? – снова задал вопрос оратор. Впрочем, его тон был таков, что было понятно: никаких новых вопросов он слышать не хочет.
Волки, приободренные было примером товарища, загомонили, пытаясь прояснить ситуацию. Но оратор, нахмурившись и дернув ушами, взмахнул рукой, и многие из пленников получили весьма болезненные тычки рукоятями ножей в спины. После чего все невольное собрание, напуганное и ошеломленное, замолчало. Оратор довольно кивнул подельникам.