Плюс на минус
Шрифт:
…когда в гипермаркете не на ценники смотришь, а прикидываешь обзор камер наблюдения, пока на тебя самого не начинает пристально смотреть охранник…
…когда ждешь очередного фрагмента от соавтора, как подарка на Новый год и день рождения одновременно, потому что, во-первых, сможешь продолжать дальше, а во-вторых, чертовски интересно: ЧТО ТАМ?
И так дни (и ночи) напролет.
А потом, озадаченно глядя в мониторы, мы дружно удивлялись: ой, тридцать страниц… нет, пятьдесят… ой, уже сто… Ой, а когда же мы успели все это написать?
А так вот и успели — работая в стиле «бег сумасшедшей белочки в колесе».
Пожалуй,
Впрочем, ко второй главе я смирилась с фактом существования соавтора, а Андрей, наоборот, обнаглел, и пришлось драться с ним за каждую фразу, порой по часу. Но не пытайтесь расплести текст на «громыковский» и «улановский» на основании значков над кусками. Некоторые «Санины» сцены писала я, а Андрей зашлифовывал под свой стиль, и наоборот. Большинство диалогов вообще написано по MRA, реплика за репликой.
Понятно, что вопрос о выработке какого-то «единого» стиля не стоял и даже не курил в уголке с самого начала. Мы пишем разно — и для меня совершенно отдельным дополнительным наслаждением было наблюдать, как эта самая разность наших стилей дополняет друг друга, выдавая в итоге цветную, объемную… роскошную «картинку». Два героя, два взгляда на жизнь с разных сторон…
Вдобавок при работе в соавторстве возникает забавное положение, когда ты одновременно и пишешь свою книгу, и читаешь написанную другим. Мало чего я ждал с таким интересом и нетерпением, как очередной «кусок» от соавтора. А что? А как?! Черт, ну когда уже… мне ж следующий писать…
И вот «кусок» приходил, прочитывался, обругивался, корректировался, а потом наступала очередь соавтора сидеть и грызть ногти в ожидании.
Я не знаю, кто из нас оказался «плюсом», а кто «минусом», — но зато могу точно констатировать, что каждый получил а-а-агромадный положительный заряд от работы над этим текстом.
Через несколько глав у меня возникло стойкое ощущение, что не мы сочиняем эту книгу, а нам ее кто-то диктует, потому что кому-то она очень-очень нужна. Мы так вжились в образы героев, что не только «видели» мир их глазами, но и испытывали их эмоции. Когда герои ругались, мы тоже были на взводе, один раз даже так сцепились из-за какой-то ерунды, что (как потом выяснилось) одновременно со злостью выключили компьютеры и потом сутки не разговаривали. К счастью, желание дописать книгу пересилило, а через пару дней Саня и Леночка мирно пили кофе на дачной кухне, и мы только диву давались, что же такое на нас тогда нашло.
При этом я вовсе не отождествляла себя с Леночкой. Мы с ней совершенно разные — и скорее она переделывала меня под себя, заставляя писать стихи и нервно курить ментоловые сигареты.
А Андрей по секрету мне признался (тс-с-с!), что боится, будто на том свете к нему явится Саня, зловеще закатает рукава и хрипло скажет: «Так это ты тот … демиург, который сочинил мне такую судьбу?!»
Подозреваю, что за время работы над текстом я перевыполнил свою среднестатистическую конфликтную норму раз этак в пять, не меньше. Там, где писатель Уланов скорее всего пожал бы плечами и молча прошел мимо, контуженному историку-недоучке Сане непременно требовалось ввязаться в спор — как правило, безнадежный, ибо в подобных спорах людей интересуют вовсе не факты, а их «идеологическая
Это порой здорово раздражало. На бессмысленную, по сути, ерунду тратились нервы, силы, время — все, чего и без того люто не хватало для работы над книгой. Блин, да как так можно жить, думал я, прямо не человек, а собиратель шишек на голову. А потом вдруг сообразил, что мне впору завидовать своему герою — ведь привычка не смолчать, когда другие глотают языки… она обходится дорого, но стоит еще дороже.
В процессе обсуждения сюжета мне в голову пришла чудная идея — украсть вертолет. Андрей одобрил и отправил меня изучать место будущего преступления — аэроклуб Боровая. Прихватив для храбрости нескольких друзей, я темным сентябрьским вечером отправилась туда на разведку. Летное поле начиналось прямо от дороги, в темноте маячили силуэты вертолетов вперемешку с самолетами. Включив диктофон, мы начали бродить вокруг техники, записывая ее названия, щелкая фотовспышкой, заглядывая в окна и громко обсуждая предстоящий угон. Прошло не меньше получаса, прежде чем откуда-то из кустов донесся свист, и перед нами предстал разъяренный сторож, который в глубоко нецензурной форме пообещал перестрелять нас из однозарядной ракетницы. Когда же мы наотрез отказались выстроиться для этого в ряд, он очень расстроился и снова канул во тьму.
Андрей сказал, что если мы вставим этот эпизод в книгу, то нас заклеймят позором за недостоверность и идиотский юмор. Пришлось сторожа хотя бы протрезвить.
Сцена с вертолетом была совершенно отдельной «опупеей» в процессе работы над романом.
До этого мое близкое знакомство с данными летательными аппаратами ограничивалось парой-тройкой компьютерных симуляторов. Ольгин же опыт был и того меньше. А поскольку нам все же хотелось, чтобы в сцене узнаваемо присутствовал вертолет, а не марсианский боевой треножник с управлением от игровой приставки, выход напрашивался один — найти специалиста. Благо (в данном случае это значило «благодаря уважаемому Новику») в моем Резерве Самого Главного Командования имелся ресурс «ВИФ2ne». Может, там нельзя найти абсолютно все, но мне повезло, и вертолетчик там нашелся. Более того, мне повезло вдвойне: как раз незадолго до нахальной просьбы о консультации этот вертолетчик прочитал мою «Автоматную балладу» и потому был настроен весьма благодушно — в том смысле, что, ознакомившись с первым вариантом «вертолетной» сцены, не послал меня с моей бредовой идеей до Парижа задним ходом, а начал со слов:
— Как бы это помягче… во-первых, в вертолетах нет штурвалов. Там РУЧКА!
Сглотнув, я запустил вордовский поиск и принялся старательно заменять все штурвалы ручками.
— Во-вторых, — неумолимо продолжил он, — Ми-8 и Ми-24, несмотря на одну базовую конструкцию и множество одинаковых агрегатов, суть разные машины. Причем настолько разные, что те, кто учился на Ми-8, не факт, что смогут полететь на Ми-24. Это ОЧЕНЬ разные машины по пилотированию.
Я тоскливо поглядел на пересланную Ольгой фотографию Ми-24, который в моем воображении уже успел раза три разнести в пух и прах не только «замок» фирмача, но и логово главного злодея, а заодно и пол-Минска. В тексте же Саня, чертыхаясь, выволок Леночку из «крокодила» и принялся искать подходящую «восьмерку».
— Я тебе вот что скажу, — окончательно забил крышку гроба мой собеседник. — Пилотирование вертолета, а в особенности висение… Это похоже на голого намыленного человека, пытающегося балансировать на стеклянном намыленном шаре!
Честно говоря, в этот момент у меня появилось малодушное желание плюнуть и выбрать для героев какой-нибудь менее драматичный способ проникновения за бетонную стену. Но тут вылез Саня, которому, похоже, идея пришлась по душе…
В итоге мы все же написали эту сцену. Причем написали даже так, что попытки эдак с пятой ее «принял» наш консультант. Но заодно я твердо уверился, что, даже «от корки до корки» изучив РЛЭ на Ми-8, никогда не буду пытаться угнать вертолет. По крайней мере, пока в пределах досягаемости будут танки, поезда, трамваи, автомашины, велосипеды или хотя бы роликовые коньки.