Плюс пятнадцать ради успеха
Шрифт:
— По работе, — отмахнулась от моего изумленного взгляда. — Для вдохновения. На какую-то модную выставку.
Пока она спускалась, я снова выглянула в окно и посмотрела на нетерпеливо размахивающего ключами стилиста. Одет, как всегда, современно — здесь все было без изменений. А вот его поза, его хромающая проходка возле машины, — все это просто кричало о непривычном для него напряжении. И то, как резко он обернулся, услышав писк домофона. И то, как поспешно согнал с лица блуждающую улыбку — все это тоже было для него едва ли не внове. И потому немного
Я видела: он внимательно следил за ее реакцией. И будто к чему-то готовился. Но когда этого не произошло, выдохнул облегченно, и… немного расстроенно. Мне кажется, он ждал хотя бы упрека. Это стало бы знаком, что Ларисе не все равно.
Но она не посчитала нужным ему открываться — улыбнулась, и все. Подняв голову, помахала мне. И с беззаботной улыбкой, от которой помрачнел Корнев, села в машину, успев открыть дверь сама. Это ведь не свидание — деловая встреча. А на деловой встрече за девушкой ухаживать не обязательно.
Ей было так проще. А Корневу так не понравилось.
У меня возникли сильные подозрения, что сегодня ночью меня снова разбудит вздыхающий и болтающий кокон из простыней. Но ничего. На то она и дружба, чтобы слушать и помогать тогда, когда человек открывается и ему это надо, а не в свободное время.
Обычно я нормально ощущала себя одна в квартире. Более того, считала, что иногда побыть наедине с собой просто необходимо. Но сегодня тяготилась, и думала, думала… И даже уборка не отвлекла от раздумий.
Сходила на тренировку. После первой осталась на вторую. Потом попрыгала на скакалке, покрутила хулахуп, покружилась на диске, обещавшим усердным еще более тонкую талию, посмеялась ни с чего с одногруппницами, которых встретила в клубе, с полчаса посидела у подъезда на лавочке, около часа провела в ванной, потом делала себе маникюр, педикюр.
А потом снова думала. Обо всем. Я позволила себе думать, о чем угодно — лишь бы не думать, почему не могу выбросить из мыслей Ковальских. Получалось неплохо, но в какой-то момент меня догнала усталость после спортзала, мысли стали хаотичными и правдивыми, вынуждая признать, что да… Да, как это ни странно, но Ковальских мне нравится.
И, увы, не в качестве босса.
Вот только он и я — это настолько несовместимо, что лучше, как и раньше, держать с ним дистанцию. Он, конечно, уже не раз пытался ее сократить, но я не собиралась снова наступать на идентичные грабли.
Эти его засосы, ночной клуб, даже оговорка в первый день, когда мы увиделись, что он предпочитает проводить вечера не один, а в компании минимум из троих человек, а бывает и больше…
В этом не было ничего удивительного. Он эффектный, богатый и харизматичный мужчина. Он может жить так, как ему угодно. А я не могу позволить себе разбиться об эти холодные скалы. И единственный выход этого избежать — избегать самого Ковальских.
Остаток тягучего воскресенья помог мне настроиться
— Тут главное оставшиеся два месяца продержаться, — согласилась она. — А потом пусть себе танцуют хоть с женщинами, хоть с мужиками. И сами катаются в своих лифтах!
— И разорятся в хлам, потому что не с кого будет требовать штрафы! — с удовольствием добавила я вариант катастрофы без нас в бизнес-центре.
— И похудеют, потому что никто им больше не будет отдавать коробки с конфетами! — Лариса довольно хмыкнула, заметив мое удивление. — Да, я знаю, что у тебя появился тайный поклонник, и даже хотела отобрать сладкую передачу… Потом-то я поняла, почему охранники долго и нудно читали мне лекцию, что так нельзя, что эти конфеты они отдадут только в руки тому, кому они предназначаются… Угу, и в итоге отдали сами себе!
— И обольются слезами, — смеясь, продолжила я, — потому что без нас у них опять все будет спокойно: не будут падать на ровном полу стилисты, не будут проявлять храбрость охранники, и некому будет спасать хлорофитумы!
— Еще чуть-чуть, — зевнула подруга, — и я сама начну плакать — так мне их жалко.
На этой зевательной, но позитивной ноте мы и расстались. А утром понедельника я встала пораньше, подхватила два заранее приготовленных пакета и поспешила в ожидающее такси.
Мне так не терпелось начать отдаляться. И невольно начать отдалять от себя Ковальских!
У меня в животе порхали несмелые бабочки, которые просились на волю — в виде смеха, или хотя бы улыбки… Только бы скорее увидеть его лицо… Тьфу ты. Реакцию.
— Ева! — окликнул меня охранник у турникета, но я улыбнулась, помахала ему рукой и побежала дальше.
Вперед, вперед, к одинокому лифту, за который, если что, заплатит Ковальских. Он же не оговаривал, на какие поездки штраф не распространяется. Нет, я в этом точно уверена. Ибо правильно говорил Тумачев: анализ и факты, факты и анализ — вот без чего юристу никак.
Выйдя на этаже, я заметила парня из аналитического, с которым мы так и не успели познакомиться. Кроме нас, в коридоре никого не было, но он все равно осмотрелся, а потом шарахнулся в сторону и поспешил удалиться. Увидев, что я иду следом и практически не отстаю, перешел на бег.
Хм… В другой раз я бы, возможно, и подразнила его, а заодно и размялась утренней пробежкой по офисному коридору, но сейчас мешали не только обтягивающая юбка и каблуки, но и тяжелые пакеты.
В приемную я вошла, напевая. Включила кондиционеры у себя и у Леры, любовно взглянула на широкий подоконник, который некоторые нагло использовали вместо офисной мебели, и принялась его украшать. Первыми из пакета я достала два горшочка с фиалками — они робко взмахнули фиолетовыми и белыми лепестками и без охоты приняли новое место жительства.