Плюш
Шрифт:
— Не знаю, что ты ешь, — говорит Лиам, раскладывая на капоте картошку фри, чипсы, какой-то салат в пластиковой упаковке, пачку печенья «Орео», пончики в бумажном пакете.
Я давлюсь от смеха, наблюдая за этим.
— Что? — Лиам опускает руки. — Не говори мне, что сидишь на какой-нибудь диете.
— Нет, — я качаю головой.
— Ладно, тогда ты должна все это съесть. — Он приближается ко мне.
Я приникаю к его телу своим.
— На будущее: я обожаю молочные коктейли.
Он опускает голову и оставляет легкий поцелуй
— Понял.
— Ты расстроен? — интересуюсь я.
Он пожимает плечами, глядя в сторону.
— Меня больше волнует реакция парней. Нужно уметь проигрывать. И вот еще что, на будущее, — повторяет он мои слова. — С тобой я не стану обсуждать хоккей.
— Что? — Я даже отстраняюсь. — Почему?
— Потому что он итак занимает большую часть моей жизни.
И для этого у него есть друзья и сама команда.
— Я так понимаю, что я должна развлекать вас, тренер Фаррелл, в ваше свободное время?
Его глаза вспыхивают опасным огоньком, когда я называю его тренером.
— А у вас получится, мисс Роббинс?
Минут через двадцать, когда картошка фри и несколько печений съедены, я сижу на капоте «Рэма», крепко стискивая ногами бедра Лиама. Он стоит передо мной и целует меня, лаская руками мою спину под кардиганом. Я чувствую, что он хочет большего, но кроме движения бедер он ничего себе не позволяет. Мои руки тоже под его толстовкой, под тонкой тканью футболки я прощупываю кубики его пресса. От нашего общего горячего дыхания исходит пар.
Вибрация в кармане его джинсов отвлекает нас от дела. Ненавижу, что нас прерывают. Вздохнув, Лиам отстраняется от меня, проведя пальцем по моим губам. Без него мне моментально становится холодно.
— Мне нужно ответить, — говорит он.
Я киваю и остаюсь на месте, когда он отходит на несколько шагов.
— Нет, старик, я не дома. А в чем проблема? — Он слушает какое-то время, изредка бросая на меня взгляды. — Ты издеваешься. Прямо сейчас? Черт. Да, я занят.
То, что ему говорит собеседник, очевидно, что-то из категории «кого ты трахаешь сейчас, бро», потому что Лиам стискивает челюсть и хмыкает.
Он старше моих ровесников, но не настолько, чтобы слишком от них отличаться в те моменты, когда дело касается пошлых шуток. Конечно, у меня нет богатого опыта, чтобы рассуждать о подобном, но я очень наблюдательна. В большинстве случаев парни ведут себя слишком очевидно.
— Заткнись, Реджи, — огрызается Лиам. — Хорошо, договорились. Но ты мне должен, сукин сын.
Засунув телефон обратно в карман, он возвращается ко мне.
— Я услышала нецензурную лексику.
Он улыбается и закрывает на мне мой распахнутый кардиган.
— Поверь мне, парни слышат от меня и не такое, когда ползают на льду, как улитки.
Я смеюсь, слегка откинув голову.
— Тебе нужно ехать, да?
Он неохотно кивает.
— Моему другу нужна помощь.
— Что-то серьезное? — Я спрыгиваю с капота, и теперь мне приходится
— Я бы так не сказал, — уклончиво отвечает он.
— Ладно. — Стараясь не показывать своего разочарования, я плетусь к машине.
Когда мы уже выезжаем на дорогу, я размышляю вслух:
— Реджи. Реджи-Рукав?
На лице Лиама сначала появляется удивление, затем он кивает головой.
— Да точно. Так ты знаешь его?
— Немного. Мой папа с ним знаком.
— У твоего отца есть татуировки? — интересуется Лиам.
Я разворачиваюсь полубоком.
— Какой ты предвзятый. Разве больше нет причин общаться с тату-мастером?
Лиам громко смеется, игриво дернув меня за прядь волос.
— Скажи честно.
— Ладно, — сдаюсь я. — Реджи сделал папе татуировку на пальце правой руки. И это всего лишь крошечная точка, потому что папа до смерти боится игл.
Лиам едва сдерживает смех.
— Тогда зачем он пошел в тату-салон?
— Уже не помню, но он что-то проспорил маме.
Он откровенно смеется.
— Твои родители веселые.
— Не то слово, — я притворно закатываю глаза.
Мы больше не говорим, так как он останавливает машину в переулке перед моей улицей. Мне не хочется уходить. Если признаться самой себе, когда я думала о нем, то даже представить не могла, что мы будем так непринужденно болтать и даже спорить. Мне он казался слишком серьезным. Но все оказалось так легко и непринужденно. Так и должно быть. Вот только все это мне нужно скрывать.
— У нас две выездные игры, — говорит Лиам, постукивая пальцами по рулю. — Буду занят, но к концу недели сможем что-нибудь придумать.
Да, боже, в любое время.
Наклонившись, он проводит пальцем по моим губам, затем целует.
— Я буду скучать.
ГЛАВА 7
28 февраля
Во вторник на тренировке я убедилась в том, что Джастин Хенсли лучший наездник из тех, кого мне доводилось видеть.
Это правда. Он так умело владеет своим телом, сидя на лошади. Странно, что я никогда этого не замечала. Честно признаться, я тихо завидовала ему, когда на занятие пришла младшая группа. Все, что я делала, так это стояла в стороне и наблюдала за ним.
Если в нашу первую совместную тренировку, я была раздражена его советами, то теперь они мне просто необходимы. После занятия, я подошла к Джастину и твердо заявила, что если он не поможет мне подготовиться к соревнованиям, то я спрыгну с крыши школы. Ну что он мог ответить?
Класс истории, наверное, самый огромный класс во всей школе. Вместо привычных одноместных парт стоят несколько рядов длинных столов. Наш историк, мистер Лонг, водит стилусом по интерактивной доске. Я старательно заношу информацию в свой макбук и периодически пихаю сопящего рядом Кайдена.