Плюсы и минусы алхимии
Шрифт:
— Ты просто сомневаешься, что он в тебя влюбится.
— Андрюша, мой тебе совет: используй разные приемы, — с насмешкой сказала Фурсова. — А то ты всех пытаешься брать на слабо, и как-то это у тебя не особо хорошо получается. Я уже сказала, что без выгоды для себя не полезу.
— Пойдет?
К сожалению, заклинанием передавался только звук, поэтому то, что предложил Шмаков Фурсовой, для меня осталось тайной. Одногруппница решала недолго, неохотно сказала:
— Разве что как аванс.
— Ну ни фига ж себе аванс! — возмутился Шмаков. — Недешевый
— Понимаешь, Андрюша, — ласково проворковала Фурсова, — мне нужно будет сделать вложения. Как минимум в одежду и косметику. Я с собой ничего такого не брала. И поскольку существует вероятность, что несмотря на все ухищрения, Песцов голову от меня не потеряет, то будет справедливо, если все это оплатишь ты.
— Сделать зелье? Оно дешевле. И дает стопроцентный результат.
— На неделю? Сдурел? Попадет Песцов к целителю — это сразу заметят, тогда у меня появятся проблемы. Короче, Шмаков, связываться с тобой — себе дороже. Очень уж ты креативный.
Раздалось постукивание каблуков: Фурсова уходила от собеседника, но делала это столь медленно, что тому не составило труда ее догнать.
— Стой, Манюня! — проорал он.
— Мария, — прошипела она в ответ. — Если еще раз изуродуешь мое имя, разговаривать с тобой больше не буду.
— Вы с Песцовым не родственники? — не удержался Шмаков. — Ладно, сколько тебе надо?
Переговоры вошли в завершающую фазу, и Фурсова получила премию за работу, на которую она уже была подряжена Живетьевой. Подозреваю, что последняя не была столь щедрой
— Завтра займусь, — довольно сообщила Фурсова.
— Ты домой? Проводить? — не столь довольно спросил Шмаков. — Я тоже в Философском Камне снимаю.
Я уже собрался отключаться, уверенный, что больше ничего интересного не услышу. Разве что как Шмаков подкатывает к девушке, которую нанял для охмурения другого? Но тут без вариантов: гиблое дело. Девушку, которая считает тебя идиотом, очень сложно охмурять.
— Я к целителям. У меня там подруга.
— Проводить?
— Я не в таком состоянии, чтобы меня провожать к целителям, — прохладно ответила Фурсова. — Сама дойду.
— Может, потом вдвоем куда сходим? — не унимался Шмаков. — Познакомимся поближе.
— Андрюша, без обид, не надо нам знакомиться поближе. Я здесь максимум на полгода. Потом все решится, и я переведусь туда, где собиралась учиться до этой дыры.
Отшить Шмакова ей наконец удалось, и его больше не было слышно, только цоканье каблуков, которое затихло перед стуком в дверь.
— Дарина? Ты как, освободилась?
— Машуля, заходи, — так радостно сказала Грабина, как будто ей доставляло особое удовольствие бесить «подругу». Сомневаюсь, что последняя не говорила ей, что не любит, когда уродуют имя. — Меня одну оставили на сегодняшнее дежурство. Практических занятий уже нет, нагрузки никакой. Можешь спокойно говорить, посторонних нет. Как день прошел?
— Продуктивно. Пообщались с группой. Взяла заказ на охмурение Песцова
— Да, там интересная защита, — согласилась Дарина. — Не пройти, не посмотреть. Ты как продвинулась?
— Никак, — буркнула Фурсова. — Еще и конкурентки появились благодаря придурку Шмакову.
Она пересказала выступление Шмакова и реакцию одногруппниц.
— Итого минимум две конкурентки, — подытожила Грабина. — Если парни из группы не идиоты, то перескажут в семье, а те подумают, что перспективный алхимик нужен и им.
— А он перспективный? — пренебрежительно сказала Фурсова. — У него пять кругов Силы. Всего пять. Крошечный Род. Ни денег, ни недвижимости. Зачем вообще на него тратить время? Устраивать вокруг какие-то танцы с бубном? Он должен быть в восторге, если ему предложат влиться в наш клан. Тем более речь шла о том, чтобы войти в род Живетьевых.
Проскользнувшая в словах зависть оказалась довольно неожиданной.
— Машуля, Арина Ивановна сказала вполне определенно: он должен вливаться под клятву. Какие у нее на то резоны, я знать не хочу.
— Но знаешь…
— Знать не хочу, — жестко повторила Грабина. — И не хочу знать, что будет в случае провала со мной или тобой.
— Дарина, мне противно таким заниматься. Я себя проституткой какой-то чувствую. Не мое это. Арина Ивановна мне совсем другое обещала! — с истеричными нотками выкрикнула Фурсова.
— Блин, за что мне это? Тебе с ним даже спать не понадобится, если сама не захочешь. Ну мало ли, не смотри на меня так… Да у тебя задача легче легкого: флиртуй с красивым спортивным мальчиком, получай удовольствие — и все.
— Может, сама тогда возьмешься? — с вызовом спросила Фурсова.
— О, дорогая, как все запущено. Видать, не доводилось тебе видеть Арину Ивановну в ярости. А сейчас ты пытаешься подвести под монастырь и меня. Короче, не дай бог, ты не справишься — станешь моим личным врагом. А личный враг из целителей… Тебе перечислить проблемы, с которыми ты столкнешься?
— Не надо, догадываюсь.
— И это замечательно, — радостно сказала Дарина, возвращая доброжелательный тон, который наверняка позаимствовала у Живетьевой. — Значит, засунула свой гонор в жопу и работаешь. Так работаешь, чтобы мы здесь не дольше семестра пробыли. Замечу, что филонишь — прикрывать тебя не буду, так и скажу. Мне своя шкура дороже, поняла?
— Куда уж доходчивей.
Дверь хлопнула, и каблуки дробно застучали по полу. Временами слышались отдельные всхлипы. Чужую истерику слушать я не стал, отрубил заклинание. Нужно ставить метку на Грабину и слушать всегда, когда эти двое оказываются рядом. Потому что Грабина либо знает, либо подозревает о том, что я в родстве в Шелагиными — во всяком случае, ее «знать не хочу» я интерпретировал именно так.