ПО 3
Шрифт:
А затем, примерно минут пятнадцать назад, мы с Гордияном окончательно убедились в этом, наткнувшись на еще одну трещину, что делила подземное убежище поперек, расколов как внешние, так и внутренние стены. Оба основных коридора оказались перебиты, но обвала не случилось — во всяком случае серьезного. Небольшие обломки не в счет. К тому же они были убраны к стенам, что говорило о многом. Там же — по два в каждом коридоре — нашлись и убедившие нас в «теории холода» находки. Двойные рычаги. Пара в этом коридоре. Еще одна пара строго напротив — во втором дублирующем проходе. Здесь вообще все дублировалось в целях безопасности — коридоры, системы освещения и обогрева. Вот только, похоже, никто не мог ожидать, что разнесенные на четыреста метров друг от друга, размещенные на противоположных поперечных стенах убежища системы жизнеобеспечения окажутся уничтожены одной
После этих находок, шагая среди мертвых тел — мы потеряли им счет примерно на четвертой сотне — мы решили проверить еще одну очень очевидную теорию. Но не успели — Гордиян сломался, увидев «ледяное полотно» с мертвыми детьми. Хотя он уже давно дышал слишком часто, плюс его потряхивало, но я надеялся, что он справится с обуревающими чувствами. Не справился…
Что ж…
Таща за собой нарты со всем необходимым — их я потребовал сразу, первым делом подумав о том, что после еще одной встряски я могу оказаться запертым здесь — я двигался по коридору, размышляя только об одном.
Раз системы жизнеобеспечения вышли из строя, значит, у прячущихся здесь был только один вариант развития событий — очередная эвакуация. Они должны были покинуть стремительно остывающее и могущее обвалиться убежище. И плевать, что им пришлось бы выйти туда — в уже мертвый город в непосредственной близости от Столпа. Пусть это риск, но какие другие варианты? В бункере уже не отсидеться.
Но судя по количеству мертвых тел и их равномерному расположению в залах и коридорах… никакой эвакуации объявлено не было.
И раз так… возможно из этого бункера больше нет выхода?
Что-то во мне обрадованно шевельнулось и зашептало, перебивая едва-едва заметно звучащий в голове шепот Столпа — так ясно же что вход завален! Надо убираться отсюда. Затем передохнуть пару часов и двинуться наконец вверх по скале!
Усмехнувшись, я мысленным усилием оттеснил трусливого шептальщика на задворки сознания и чуть замедлил шаг. Не будем торопиться… не будем…
***
Первое время я двигался по бункеру с трудом. Психика продолжала сопротивляться нахождению в подобном месте. Все же есть в нас некий могучий инстинкт, что старается увести нас от места смерти. Это ведь был уже даже не страх, а просто нечто… зябкое… неприятное… Но стоило мне остаться одному… и как отрезало. Я разом вошел в рабочую струю, ноги заработали на автомате, в голове не осталось ничего кроме легкого белого шума. Я не размышлял. Я двигался, держась середины коридора, направляя вперед луч фонаря и таща за собой еще один источник света. Шел я прежним маршрутом, до последнего оттягивая неизбежное — встречу с выходом из подземного убежища. Но долго оттягивать не получилось и вскоре я уткнулся в неизбежное и настолько непреодолимое… что я даже не стал задумываться о способах преодолеть эту преграду.
А что тут думать, когда передо мной перекошенная подземными толчками многотонная стальная дверь, намертво встрявшая в сдавленном проеме? Высотой четыре метра, шириной около трех. Понятия не имею в какую сторону она открывается, но по законам бомбоубежищ открываться должна внутрь — если снаружи завалит, то считай ты в мышеловке, на тот случай если нет…
— Стоп… — пробормотал я, оценивающе оглядывая эту дверь с расстояния в десять метров — Стоп…
Ближе подойти я не мог физически. В этом месте два основных коридора сходились, образов квадратную унылую площадку размером в несколько теннисных кортов. Место реально унылое — серые бетонные стены, низкий потолок, такой же безликий пол, что сейчас покрыты инеем и льдом. Плюс отделенная ныне разбитыми стеклянными панелями клетушка со стальным столом и парой стульев. И дверь… и трупы… перед самой дверью небольшое пустое пространство — еще один намек, что она должна была открыться внутрь, а не уйти в стену или же отвориться наружу. А все остальное завалено трупом. Я впервые сумел понять, как на самом деле выглядит это словесное описание «завалено трупами». Тут не пройти. И не переступить — ногу поставить некуда. Вся площадка занята лежащими и сидящими замерзшими мертвыми телами. В центре нечто вроде сугроба, но стоило мне опустить луч фонаря ниже, и я понял, что снег только сверху — лежит на сшитом из кусков шатре, где столбами служат головы сидящих взрослых мертвецов,
Да нет… гораздо дольше… тут бились за выживание гораздо дольше… я это понял, когда увидел у дальней стены длинный ряд вплотную уложенную трупов. Они держались за жизнь до последнего. Первыми начали умирать больные, старые и малые. А затем пришла очередь всех остальных — уже от холода, что наконец-то проник сюда спасительным убийственным холодом. Уж лучше так, чем смерть от жажды под нескончаемый жуткий детских хрип агонии…
Передернув плечами, я глянул на циферблат термометра. Минус тридцать. Здесь на самом деле куда теплее чем снаружи — где холод чуть ли не инфернальный.
— Стоп — тихо повторил я, вспомнив о пришедший на ум мысли.
Оглядев найденный тупик последний раз, я развернулся, сдернул с места начавшие пристывать нарты, не забыв сначала дернуть за рычаг и зашагал обратно, к примеченному раньше, но пропущенному месту.
Логика…
Вопрос первый — где резервный выход? Учитывая тотальное дублирование всего и вся, отсутствие второго выхода, расположенного как можно дальше от основного, объяснить невозможно — второй выход быть обязан.
Вопрос второй — где техника? Она должна быть — судя по размеру входного проема и избыточно широким коридорам.
Вопрос третий — а где собственно ЦУБ? Аббревиатуру я выдумал сам, обозначив так «Центр Управления Бомбоубежищем» по аналогии с центром управления полетами. Я нигде не увидел заветной комнатушки с массивными консолями, экранами и креслами занятыми замерзшими трупами. Все что мне встретилось в исследованной части убежища — жилые, санитарные, складские и хозяйственные помещения. Все двери были открыты, внутри полный хаос — явно искали средства выживания. Я видел банки и контейнеры с крупами, пакеты с чем-то неизвестным, но явно съедобным. Я увидел целых две распотрошенных медпункта, причем один был снабжен еще и карантинным отсеком с прозрачными дверьми — внутри нашлись только трупы, и они явно умерли не от инфекционной болезни, а от истощения и холода. Да я в общем многое увидел… и кое-что даже забрал — неработающие странноватые зажигалки из металла, несколько невскрытых прозрачных пакетов с намертво застывшими простынями, различные декоративные украшения, четыре необычных пистолета — если их можно так назвать… Да я много чего нагреб в нарты и не собирался этим ни с кем делиться или даже кому-то показывать. Законная добыча первопроходца. Но изучая, собирая, присматриваясь… я так и не нашел центр связи. Подобная подземная структура не может обойтись без центра связи. И раз я его не нашел… значит, он может быть только в одном месте…
Через десять минут я замер рядом с мной же недавно оставленной лыжне, не забыв пристально изучить пол коридора — он был покрыт тонким слоем то ли снега, то ли многолетнего инея по всей территории убежища. Само собой, слой был нетронутым — до моего здесь появления. Видя по возвращению только свои следы, я убеждался, что абсолютно один в этом стылом могильнике. Никто не крадется за мной. Правда эта дурацкое убеждение сыграло со мной злую шутку, едва не доведя до инфаркта — примерно час назад выйдя в другой коридор, я дернулся обратно, увидев на снегу чужие куда меньшие по размеру следы… Понадобилось несколько секунд, чтобы понять — мы уже были здесь и это следы Гордияна. Так что теперь я точно знаю какие именно чувства испытал Робинзон Крузо — будь он реальным персонажем — увидев на песке след чужой босой ноги. Тогда же я, чуть придя в себя, выпив остатки чая, чтобы убрать ком с горла, хрипло произнес саму собой появившуюся цитату из Робинзона:
— И вдруг, к великому своему изумлению и ужасу, увидел след голой человеческой ноги, ясно отпечатавшийся на песке! В страшной тревоге, не чувствуя земли под ногами, поспешил я домой, в свою крепость. Мысли путались у меня в голове. Через каждые два-три шага я оглядывался. Я боялся каждого куста, каждого дерева…
Я сумел справиться с эмоциями и остался в бомбоубежище. Но меня еще потрясывало некоторое время, что пошло только на пользу, позволив держать себя в напряжении. А еще появилось стойкое желание бросить все и прямо сейчас отправиться в гости к Апостолу Андрею — пить горячий чай, жевать жаркое из медвежатины, слушать рассказы и не забывать про турник…