По Алтаю

Сапожников Василий Васильевич

17 июня утром нас застал дождь со снегом, а температура упала до 3,5°Ц. Снегу навалило так много, что под ним провисало полотно палатки; при таянии он промачивал палатку хуже сильного дождя. Только после полудня прояснило, и можно было сделать экскурсию к острым шпилям. Выбравшись с большим трудом наверх, мы увидели довольно ровный дол, так что шпили и скалистые колонны составляли как бы барьер этого плоскогорья. Курьезно впечатление, когда спускаешься с дола в трещину долины Текелю: словно спускаешься по глобусу, поверхность делается невозможно крутой, а дна долины не видно; и действительно местами упираешься в отвесный обрыв. Приходится лавировать по приступкам или осторожно сползать с каменной осыпью, чтобы достигнуть дна долины.

Только на следующий день, когда склон немного просох после дождя, мы решили вывести караван из долины на плоскогорье, чтобы итти в Соен-чадыр. Едва намеченная промысловая тропа вьется такими кручами, что вниз смотреть жутко; оступись здесь лошадь, ее не сдержать на косогоре, и поэтому не следует привязывать вьючных лошадей, а лучше предоставить [их] собственному умению и ловкости. Выйдя наверх, мы увидели всю долину Текелю, как бы на плане, вместе с ледниками, правее которых на время показался восточный конус Белухи, но скоро исчез за ближайшими вершинами.

Плоскогорье между Текелю, Ак-кемом, верховьем Арыс-кана и Каиром представляет волнистую поверхность с широкими болотистыми логами; между ними -- плоские возвышения, увенчанные гранитными скалами наподобие руин замков, частью рассыпавшимися в трудно проходимый корум. Россыпи часто протянулись широким потоком, совершенно загораживая дорогу; на первый взгляд негде пройти в этом каменном хаосе, но опытный глаз найдет особые знаки в виде небольших столбиков, сложенных из камней и обозначающих дорогу. Правда, и здесь лошадь часто застревает ногами в щелях между камнями, но хоть с трудом проходит. Все-таки эти каменные "тычки" истинное благодеяние! Внесли и мы свою лепту, отвалив несколько камней для своего каравана и для путников, которые могут здесь оказаться разве через несколько лет, да и те будут местные охотники.

Следуя параллельно Ак-кему, мы прошли несколько россыпей и мшистых топких логов, миновали вершину речки Чебре, за новым подъемом спустились в местность Кольдо-айры (озерные развили) [развилины] с множеством мелких озер и отсюда перевалили в широкую вершину Арыс-кана, где среди густой заросли полярного березника впервые показался лес предельного характера.

Средняя высота плоскогорья между Текелю и Арыс-каном 2 300 -- 2 400 м.

Окружая с юга верховье Арыс-кана, мы отклонились к востоку, перевалили еще три плоских хребта и, наконец, к вечеру спустились в верховье р. Соен-чадыр, где на топком болоте засел густой лес. Ниже вдоль речки раскинулась широкая луговина с первыми юртами, около которых нас ожидала наша палатка с проводниками, отправленными прямо сюда. Таким образом мы были в системе Аргута...

19 июня дневали и экскурсировали в прелестной долине Соен-чадыра в виду глубокой долины Каира; поляна замкнута с юга хорошим лиственичным лесом, а с севера сухим косогором, на котором за далью затерялись стада овец. Луг был расцвечен последними весенними цветами, а в лесу еще цвел маральник.

Тесниной Аргута. 20 июня мы решили подвинуться к Аргуту. Оставив долину Соен-чадыра, мы перевалили через сухой осыпающийся косогор в соседнюю почти пересохшую речку и ее долиной спустились в Каир. Перед выходом в Каир долина безыменной речки сильно стеснена скалами и заросла крупными тополями; некоторые деревья имеют до двух аршин в поперечнике. Долина Каира тоже тесна и густо заросла кустарниками и лесом. За бродом через прозрачную реку в семь-восемь сажен ширины нужно было круто подняться на водораздел Каира и Бортул-дага. До первой террасы (1 830 м) подъем очень крут, но есть хорошо проторенная тропа; дальше отлогий подъем выводит выше границы леса на широкие, частью болотистые, альпийские луга. На вершине перевала (2 350 м) сложена большая джалама, и отсюда видна глубокая прорезка долины Аргута и хребты по ту сторону реки. Еще лучше видна долина Аргута, если спуститься до леса в сторону Бортулдага и подвинуться к высокой гриве, которая образует страшный обрыв к Аргуту метров в тысячу высотой. Здесь мы остановились ночевать на маленьком седле на высоте 2 125 м, не рассчитывая дойти до удобной стоянки засветло. Отсюда положительно следует подняться на гриву, чтобы взглянуть сверху на Аргутскую пропасть. Со стороны седла подъем ничтожный и отлогий, но лишь вы подходите к краю, как под вашими ногами открывается потрясающая картина. Крутой обрыв с обнаженными скалами падает в узкую глубину долины, откуда доносится ворчание грязного Аргута, текущего среди выжженной солнцем прибрежной полосы. С другой стороны поднимаются еще более крутые и высокие скалы, и на всем лежит мрачный колорит красных и темнокоричневых тонов. Дальше за первыми горами поднимаются уже снежные вершины в истоках Юнгура и Шавлы. Также грандиозна картина и на юге, где долину Аргута можно проследить почти до впадения Тополевки. Здесь подходят главные хребты Катунский и Чуйский, и [они] разорваны трещиной на 2 000 м глубины, на дне которой грохочет Аргут. Ближе сюда совершенно ясно обозначается нижняя долина Иедыгема и, наконец, очень близко -- долина Бортулдага, верховье которого с небольшим ледником видно вблизи верховьев Каира.

Около Иедыгема и Бортулдага долина Аргута еще довольно широка, но, обогнув крутым изгибом нашу наблюдательную гриву, близ устья Каира, Аргут врезывается в тесное ущелье и исчезает из глаз.

На другой день, 21 июня, мы спустились в долину Бортулдага, где приютились две калмыцкие юрты. Здесь мне бросился в глаза очень большая стая голубей, но добыть не удалось ни одного. Перейдя вброд мутноватый Бортулдаг, мы направились на юг параллельно Аргуту косогором, который покрыт щетиной стволов выгоревшего леса, потом спустились в долину Аргута, имеющую вид пустыни с желтой посохшей травой и разбросанными всюду гранитными валунами. Особенно чувствовалась жара и сухость возуха после холода и снега в Ак-кеме и Текелю. Около полудня мы достигли Иедыгема, где он с грохотом вырывается из гор на ровное место долины Аргута, и остановились в тени деревьев около моста. Нужно было посоветоваться, потому что я хотел сделать экскурсию в верховье Иедыгема, которое, по моим соображениям, отнесено к Белухе. Это же подтверждал и калмык, юрту которого мы отыскали вблизи моста. Брать с собой весь караван не стоило, и я решил опять отделиться, взяв с собой лишь необходимое, а главный караван отправить вперед, потому что здесь нет корма для лошадей (рис. у стр. 112).

Открытие ледника в истоках Иедыгема. Отправились мы с Родзевичем, взяв с собой Кайгородова и Субботина и, кроме того, калмыка Антона Дюбарова как местного жителя. Поездка в верховье Иедыгема оказалась не особенно трудной и к тому же подарила нам громадный ледник.

Переход до истока р. Иедыгем занял всего пять с половиной часов; тропа идет все время левым берегом реки. Часа два мы шли тесной долиной, загроможденной россыпью гранитных валунов; тропа то взбирается высоко над рекой, то спускается на маленькие прибрежные плсщадки. За россыпью открылась небольшая полянка с аилом, а еще через час езды лесистым косогором добрались

до второго и последнего аила из четырех конических юрт. Здесь я задержался, чтобы взять барана и расспросить дорогу. Калмыки выражали сильное сомнение, чтобы мне удалось добраться до истока, потому что тропы нет, а лес стоит густой чащей. Однако мы отправились дальше. Тропа, действительно, скоро потерялась, а за небольшой каменистой поляной, против впадения правого притока Куркуре, перед нами стоял густой лес из елей, кедров и листвениц. Сколько было возможно, пробирались узкой кромкой берега, но скоро пришлось войти в лес. Чаща темна до мрачности; стволы, увешанные лишайниками стоят плотной стеной. Между ними беспорядочно навалены гниющие колоды с вывороченными вверх корнями. Лавируя в густой заросли, мы медленно подвигались вперед; вьючная лошадь то и дело застревала вьюками между деревьями, не будучи в состоянии протиснуться ни назад, ни вперед; несколько раз приходилось срубать дерево, чтобы освободить лошадь от тисков. Вообще топору пришлось поработать на этом переходе. Чтобы облегчить обратный выход из этого лесного лабиринта, Антон время от времени надламывал ветки и верхушки молодых деревьев; и действительно, по этим отметкам мы потом выбрались гораздо скорее. Хорошо еще, что почва в лесу ровная и камней совершенно нет. Ближе к истоку пришлось подняться по косогору и перейти несколько шумливых светлых речек, левых притоков Иедыгема.

Наконец, мы выбрались из чащи и остановились в версте от ледника на мшистой поляне, обставленной кудрявыми кедрами. Между станом и течением реки протянулась правильная гряда камней, уже затянутая мхами и заросшая старыми деревьями, -- это несомненно старая морена. Одной лиственице, спиленной на морене, мы насчитали до 200 лет.

Чтобы увидеть ледник, нужно перейти морену и светлую речку Тургень-су, текущую в густой лесной заросли; тогда вы выбираетесь на широкую прибрежную площадь, размытую протоками и усыпанную крупной галькой. Вплоть перед вами за изгибом реки поднимаются в несколько рядов конечные морены, частью заросшие кустарниками и даже молодыми лиственицами. Из-за конечных морен выставляется только небольшая часть ледника, и, чтобы увидеть его во всю длину, лучше перейти реку вброд и подняться по правому восточному склону. Отсюда перед вами рисуется восточная вершина Белухи, черный Кара-оюк и мощный ледниковый поток, дающий в нижнем течении две гигантские волны, покрытые острой щетиной ледяных гребней и зубцов (рис. у стр. 128),

Исследованию ледника был посвящен весь другой день (23 июня) и половина следующего за ним. Левым берегом ледника мы поднялись на его верхнее поле и с высокого прилавка произвели съемку (подробное описание ледника см. в главе "Белуха").

25 июня из прохладной вершины Иедыгема мы опять вернулись в знойную долину Аргута, распростились с Дюбаровым и продолжали путь вверх по Аргуту. Опять заскрипела под ногами лошадей горячая дресва, которую не могли прикрыть редкие кусты чия; только среди крупных камней приютились сухие кустарники -- кизильник (Cotoneaster vulgaris) и золотистая карагана (Garagana pygmaea), да кое-где ярко краснеют отдельные цветочки гвоздики. Широкая долина скоро превратилась в ущелье, и нам нужно было совершить очень крутой спуск среди гранитных скал, которые висели над головой. Таким образом мы очутились на самом берегу Аргута, который здесь достигает 25 сажен ширины и являет настоящую оргию водной стихии. Отсюда до устья Кулагаша идет трудная и неприятная часть пути по прибрежным россыпям, которые почти не прерываются. Иногда их нужно обходить высоко по крутому косогору. Вспоминается еще одно место перед Кулагашем, где тропа проходит сначала узким карнизом над рекой, а потом ныряет в щель, над которой висит громадная каменная глыба, ущемленная только верхним концом между двумя другими глыбами. К Кулагашу ведет крутой спуск песчаным выгоревшим от солнца косогором. Кулагаш меньше Иедыгема, но тоже с белой водой; через него имеется мост. От Иедыгема до Кулагаша 12 верст. За мостом долина Аргута не так тесна; есть россыпи, но по временам они сменяются полянами, где даже есть небольшие участки посевов. По обе стороны долины поднимаются еще более высокие скалистые стены, рассевшиеся трещинами, из которых струятся прозрачные потоки.

Верстах в семи от Кулагаша мы нашли наш караван на берегу Аргута и здесь заночевали. Оставалось верст пять до переправы на другой берег Аргута, которая здесь имеется близ устья р. Куркуре. Через час езды по высокому сухому косогору мы спустились к светлой Куркуре, за которой долина Аргута вновь расширяется до версты и больше. Низина покрыта группами тополей, берез и ивняка по берегам реки, которая имеет до 60 сажен ширины и сравнительно покойна. Переправа в лодках заняла больше двух часов; особенно долго бились с лошадьми, из которых две или три упорно не хотели плыть на другую сторону (рис. на стр. 121).

Глава пятая

По Тополевке (Карагему) в Чеган-узун. Открытие ледника в истоках Талдуры. Через Укок к Белой Берели и к южным ледникам Белухи

(26 июня -- 16 августа)

По Тополевке в Чеган-узун. На правом берегу [Аргута] нас вновь охватила песчаная пустыня с грудами крупных камней и высокими курганами, Около одного кургана, достигающего 30 аршин в ширину, устроена современная калмыцкая могила с повешенным на ней турсуком³⁸; на вершине кургана погребена под камнями лошадь, от которой к могиле тянется аркан. В ближайшем соседстве с курганом можно заметить круги из пяти-шести камней, врытых в землю. Естественные нагромождения камней возвышаются среди долины то в виде холмов, то в виде гряд, отделенных от скалистых склонов. К устью Тополевки (Карагему), отстоящему от переправы в 10--12 верстах, долина делается еще более песчаной, а у самого устья протянулась высокая терраса, местами размытая, того же строения, как и при устье Иедыгема. Ниже ее по берегу Аргута и Тополевки протянулся березник с желтоватой корой и мелкими кругловатыми листьями (Betuia microphylla) с примесью тополя и листвениц. В тени берез трава получше, но нам пришлось долго искать места для стоянки, так как весь пол был усыпан множеством муравьев. Наконец мы устроились на самом берегу Тополевки при впадении ее в Аргут.