По Алтаю
Шрифт:
7 июля, постепенно отклоняясь от Чеган-узуна, мы вышли в Чуйскую степь, начавшуюся однообразными холмами, которые дальше переходят в ровное плато с каменистой почвой. Пересекая неглубокие речки Елан-гаш и Кок-узек, мы к вечеру достигли озер около нижнего течения Чеган-бургазы и остановились на берегу одного из них в двух верстах от Кош-Агача. Здесь я рассчитывал достать хлеба, так как сухарей могло не хватить до конца путешествия, и запастись стеариновыми свечами, которые тоже поистратились при вечерней работе. На другой день я съездил в Кош-Агач, и все устроилось благодаря любезности смотрителя таможни.
Через Укок к Белой Берели и южным ледникам Белухи. [С 9-го по 21 июля был пройден путь от Кош-Агача на юг, через Чуйскую степь, к выходу р. Тархатты; далее рядом перевалов караван прошел на высокое горное плато Укок (рис. на стр. 131). Были пройдены озерные и ледниковые
Эта часть маршрута 1897 г. позволила установить наличие старых морен в Чуйской степи, при выходе р. Тархатты, на высоте 1 900 м. На той же высоте имеются ясные старые морены в долине Ак-кола (приток Чеган-узуна).
Мощные следы оледенения охватывают всю горную страну южнее Чуйских белков. Долина Белой Берели также многократно перегорожена старыми моренами.
Подойдя вплотную к снежной группе Табын-богдо-ола, В. В. Сапожников сфотографировал семь ледников в истоках р. Калгутты.
Цветущие альпийские луга перемежаются в этой части Алтая с тяжелыми топями, засоренными камнями. Здесь близко соприкасаются истоки рек системы Иртыша и Оби. Обилие озер и болот вызывает обилие комаров, несмотря на большую высоту нагорья.
Повсюду встречались богатые киргизские аилы. К палаткам наезжало много молодых джигитов с допросами: "кто, куда, зачем, есть ли товар, не нужно ли седел, уздечек, ковров и т. д.". Все это сопровождалось прибаутками, веселым, здоровым хохотом. Предложений услуг по части коммерции хоть отбавляй, любопытство страшное!! "Когда я дал им, -- пишет В. В. Сапожников, -- посмотреть в сильный бинокль, то эти большие дети чуть ее кувыркались от удовольствия. Вообще сразу сказалась бодрая жизнеспособность племени после угрюмых калмыков. Все это хорошо, но с ними надо держать ухо востро по части лошадей, а потому, показав им под предлогом осмотра наши винтовки и револьверы, мы целую ночь не снимали караула. Да и вообще теперь надолго нам предстояла эта повинность...".
Перевалив из Черной Берели в Белую Берель, путешественники поднялись долиной Белой Берели до ледника и вновь вернулись в зону леса. Одному из проводников было поручено пригнать к стану баранов, в чем ему должен был помочь один из джигитов богатого киргиза Джашик-бая. Вот как описано прибытие на Берельский ледник и эпизод с этим киргизом]:
21 июля, выйдя рано утром, мы через час подошли к глубокому оврагу, на дне которого шумел быстрый поток, а вверху направо переливался на ярком солнце роскошный водопад наподобие пушистого конского хвоста. Несколько ниже в ста саженях от Белой Берели этот поток сливается с другим, приходящим справа, и образовавшаяся из них речка впадает в Белую Берель на полуверсты ниже ледника.
Пересечь овраг прямо невозможно при крутизне его склонов; пришлось подняться вдоль потока и перейти его выше водопада. За небольшой гривой мы круто спустились к руслу правого потока и вновь поднялись на высокую плошадь против конца ледника. Здесь вблизи двух теплых озер был разбит стан на несколько дней, пока мы занимались изучением Берельского ледника. Прибытие на Берельский ледник ознаменовалось событием, которое могло окончиться весьма печально. Едва мы развьючили лошадей, как явился Архипов, отставший еще в Проездной, чтобы пригнать баранов от Джашик-бая, явился с печальной физиономией и сообщил, что "киргизец убился". Я сейчас же отправился с ним на место катастрофы; дорогой Архипов рассказал мне подробно об этом случае. Шли они правым берегом Берели: на опасном карнизе, который мне был известен раньше, лошадь у киргиза оступилась, запрокинулась назад, и оба полетели под утес. Лошадь задержалась за каким-то камнем, а киргиз скатился к самому берегу реки по угловатым камням. Подняли его без чувств, но привели в себя холодной водой. Мы с Архиповым перебрели Белую Берель и через полчаса езды я увидел киргиза с окровавленной головой, лежащего под кедрами. Он настолько оправился, что с некоторым усилием сел. Кожа на голове была рассечена в нескольких местах, но более серьезных повреждений, кажется, не было; жаловался же на сильную боль в спине. Голову немного починили, а относительно спины я не мог ничем помочь. По счастью подъехали еще два киргиза, с которыми я отправил больного в аул. Интересно, что приехавшие киргизы не обнаружили ни малейшего беспокойства при виде разбитого товарища. Когда я высказал им свое удивление по этому поводу, старик киргиз ответил: как бог захочет! как на роду написано!
– - чисто магометанская вера в предопределение. Разбился
– - Прим. ред.}.
На южных ледниках Белухи. Возвращение. Стан находился немного ниже границы леса, на высоте 1 970 м. Белуха отсюда видна прекрасно, но ледник скрыт за высокой плоской гривой, которая вытянулась вдоль его берега; стоит подняться на гриву, и перед нами открывается прекрасный вид на нижнее и среднее течение ледника. Вообще Берельский ледник один из самых доступных для исследования, так как по гриве, а потом по широкой террасе можно ехать вдоль его на лошади версты три.
Исследованием Берельского ледника мы занимались пять дней (21--25 июля); два первых дня были посвящены общей съемке с террасы и определению высоты Белухи; 23 июля мы проникли ледником по главному потоку до верхнего поворота, откуда видна вся верхняя часть ледника до седла к леднику Мен-су; 24 июля В. И. Родзевич проверял положение вех, установленных для определения быстроты течения ледника, а я с двумя проводниками отправился по малому восточному потоку ледника, поднялся сначала моренами, а потом льдом в верхний цирк и отсюда взобрался на скалистый гребень, желая увидеть верховье р. Белой, о которой упоминает Геблер. Взобравшись на гребень, достигающий высоты 3 240 м, я был поражен картиной, открывшейся у моих ног. Узкий гребень обрывается к востоку отвесными скалами метров в триста-четыреста высоты, а внизу изогнулся большой ледник с правильными дугами морен. Ниже его прорезалась узкая долина с двумя небольшими озерами, которая скоро поворачивает на север. Вдали были видны вершины хребта за Аргутом. Что это за ледник? Во всяком случае не исток р. Белой. Определив его положение приблизительной съемкой и связав с Берельским и Мен-су, я пришел к убеждению, что это ледник р. Куркуре -- правого притока Иеды-гема, того самого, в который я не мог проникнуть с нижней стороны. Дождь с крупой заставил нас поторопиться вниз, да и горы начали укрываться в облака, скрывая картину. В сумерки мы вернулись к стану (рис. на стр. 133).
25 июля разыгралось форменное ненастье, ледник до нижнего конца был в облаках, которые лишь на время сползали, чтобы замениться новыми. В один из светлых промежутков мы отправились в экскурсию, чтобы дополнить флористические коллекции, но скоро нас окутали такие плотные облака, что мы едва нашли дорогу домой. Густой туман хуже темной ночи; в нем перестаешь узнавать самые знакомые места.
26 июля выяснило, и мы со всем караваном перешли на Катунский ледник. Спускались правым берегом Белой Берели. Переваливать против устья р. Проездной (в 12 верстах от ледника) я не решился после ненастья, а потому мы спустились еще верст восемь до Низкого седла, где Белая Берель поворачивает на юг, и здесь перевалили в долину Катуни. К вечеру мы были на старом стану под Катунским ледником.
С 27-го по 29 июля мы провели на Катунском леднике, занимаясь его съемкой, определением быстроты течения и экскурсиями в более высокие части ледника. Съемка хотя и была сделана в 1895 г., но тогда для этого пользовались буссолью, а теперь в нашем распоряжении был теодолит, с которым получилась съемка, одинаковая по точности с данными для других ледников Белухи.
28 июля я отправился с несколькими проводниками на вершину Раздельного гребня, чтобы, по просьбе моего почтенного коллеги профессора Вернера, наполнить воздухом данные им запаянные сосуды. Нижний ледопад мы прошли вместе с Родзевичем. Сделав попытку подняться самым ледопадом и пробившись без результата до полутора часов среди ледяных колонн, столбов и навесов, мы вернулись назад и карабкались скалами правого берега. Итти здесь очень худо, особенно скверно чувствуется на узких скалистых карнизах, повисших на десятки сажен над ледником. В одном месте пришлось подниматься на веревке. Поднявшись на Восточный поток, мы разделились с Родзевичем; он занялся съемкой, а я пошел на вершину Раздельного гребня, которой достиг лишь к 5 часам вечера. Сосуды были наполнены и вновь запаяны; определено давление, и мы направились назад. В сумерки мы спустились по левую сторону ледопада и продолжали итти левой мореной. Здесь нас застала ночь, и мы шли почти ощупью, порядочно ломая ноги на камнях. Спустившись к истоку Катуни, мы не нашли лошадей, и должны были еще две версты итти в темноте по каменистой почве, пока не достигли стана.