По битому стеклу
Шрифт:
Вскочил с кровати и бросился в ванную. Распахнул дверь, чуть не сорвав ее с петель. Ядвига там не было. Ее нигде не было, и от этого стало ужасно холодно. Его затрясло. Пришлось надеть теплый свитер и накинуть на плечи одеяло.
Он так и встретил рассвет — сидя на кровати, укутанный в одеяло, сжимая в руках ее халат.
В девять утра позвонили из полиции. Вежливый полицейский пригласил Виктора приехать в участок через пару часов, поинтересовался — будет он один, или с адвокатом. Плетнев только усмехнулся. На кой черт ему сдался какой-то адвокат?
В
Видимо, сеньора ехала на большой скорости и на крутом повороте не справилась с управлением.
Он поверил сразу и безоговорочно. Почему-то именно в Аргентине Ядвига была особенно беспечна и частенько нарушала скоростной режим. Ему даже приходилось делать ей замечания, хотя он и не любил говорить под руку.
Хоронить было некого, но все равно пришлось связаться с консульством в Буэнос-Айресе и сообщить о происшествии. После он позвонил в Москву и вызвал-таки юриста. Не для того, чтобы защищать его, Плетнева. Не нуждался он ни в какой защите, да никто и не обвинял его ни в чем. Но оставаться в Мендосе до полного окончания расследования у него не было сил. Прилетевший в кратчайшие сроки юрист взял все формальности на себя, а Виктор улетел в столицу и оттуда первым же рейсом вернулся в Москву.
Сменил квартиру. Находится в их с Ядвигой общем доме было не просто тяжело — невозможно.
Какое-то время всерьез обдумывал идею устроить для нее захоронение. Чтобы было куда прийти. Но отказался от этой мысли. Даже если он закопает в землю с десяток пустых гробов и поставит над ними мраморные памятники, разве от этого ему станет хоть на сотую долю легче?
Как всегда, спасала его только работа.
Он почти переселился в офис, работал по восемнадцать часов в сутки, оставляя три — четыре часа на сон. Близкое окружение начало шептаться, что шеф окончательно спятил от горя и таким вот образом пытается довести себя до инфаркта. Его уговаривали отдыхать хотя бы на пару часов больше, но Плетнев так посмотрел на Славика, сунувшегося к нему с разговорами о необходимости беречь здоровье, что бедолага целый день сидел в приемной тихонько, как мышь, распространяя вокруг удушливый запах валерьянки.
Так прошел месяц с небольшим.
В один из дней, вечером, когда Виктор сидел за работой, в дверь его кабинета робко поскребся Славик. После того взгляда он ходил на цыпочках, говорил шепотом и, на всякий случай, прятал глаза. Вообще вел себя с начальником, как с душевнобольным. Виктор все это прекрасно видел, но не обращал ровно никакого внимания. Плевать ему было и на Славика, и на его страхи.
— Да, — отозвался Плетнев, давая понять, что Славик может войти.
— Виктор Алексеевич, — робко начал Славик, войдя в кабинет и прикрыв за собой дверь. — Тут к вам пришли….
Он замолчал, явно подбирая слова.
— Кто? — спросил Виктор, не
— Ваша супруга, — ответил Славик. — Бывшая.
— Гони в шею, — коротко распорядился Плетнев и махнул рукой, прогоняя помощника.
Славик ретировался, плотно закрыв дверь кабинета. Через минуту из приемной раздались голоса. Тихий, вкрадчивый — Славика и громкий, визгливый — бывшей жены. Плетнев только поморщился, надеясь, что Марина не начнет драку. Вряд ли Славик способен оказать ей достойное сопротивление. Ну, ничего, в крайнем случае, вызовет охрану.
— Пошел к черту, — особенно громко крикнула Марина.
Дверь с силой распахнулась, и она ввалилась в кабинет. Кажется, Славик пытался ухватить ее за руку, но Марина замахнулось на помощника сумкой, и Славик отступил. Видимо, побежал за охраной.
— Марина, — сказал Виктор, отрываясь от монитора и устало потирая опухшие глаза, — я тебя не звал. Где выход, ты знаешь.
Раскрасневшаяся Марина, видимо драка с помощником все-таки случилась, поправила волосы, прошла в кабинет и уселась напротив Виктора.
— До свидания, — с нажимом сказал Плетнев.
— Отвратительно выглядишь, — вместо приветствия заметила Марина. — По-хорошему, мне надо уйти и оставить тебя в неведении.
— Очень здравая мысль, — ответил Плетнев. — В смысле, уйти. Всего доброго.
— Я все же останусь, — улыбнулась Марина. — И расскажу тебе кое-то интересное.
— Не думаю, что ты можешь меня чем-то заинтересовать, — возразил Виктор.
— Ошибаешься. И я просто уверена, что после моего рассказа, твоя жизнь полностью перевернется, — довольно заявила бывшая жена.
— Ты уверена, что я хочу что-то переворачивать? — спросил Виктор, рассматривая свою бывшую жену.
Сейчас, когда не осталось не то, что привязанности, даже благодарности за прожитые вместе годы, она была ему неприятна. Куда делась ее хваленая аристократичность? Шарм? Умение держать себя, будто королева? Манеры? Все то, что когда-то привлекало его в жене?
Перед ним сидела злобная сплетница, почти родственница тех самых старух, что сидят на лавочках у подъездов, с упоением обсуждая соседей и радуясь чужой беде, маскируя радость насквозь фальшивым сочувствием. Они были так похожи — его бывшая жена и те старухи, что витали в его воображении, что Плетнев невольно усмехнулся. Разница только в том, что Марина моложе, да и одета подороже.
— Не буду с тобой спорить, — ответила она, достала из сумки свой мобильный телефон и, покопавшись в нем, протянула Виктору. — Посмотри.
Он зачем-то взял гаджет и бросил взгляд на экран. Сердце защемило — из телефона на него смотрела Ядвига. Копна темных, непокорных волос, нежная улыбка, ямочки на щеках. Только кажется, на снимке она была чуть — чуть моложе.
— Смотри внимательнее, — сказала Марина, как-то странно блестя глазами. — Кто это, по-твоему?
Плетнев с трудом оторвался от экрана, положил мобильный на стол и ловким движением отправил его в сторону бывшей жены.