По битому стеклу

Озолс Агата

— Давай я отвезу тебя к нему, — предложил хмуро, заведя мотор.

— К кому? — не поняла я.

— К Плетневу.

— И что я ему скажу?

— Правду, — пожав плечами, ответил Валентин.

Не знаю, что бы я ответила, если бы в эту минуту не раздался взрыв — огонь добрался-таки до бензобака. Нас тряхнуло, и это привело меня в чувство.

Перегнувшись через сидение, я покопалась в сумке и достала из нее паспорт. Проверила — красные штампы подтверждали, что я вылетела из Москвы в Буэнос-Айрес две недели назад. Огляделась вокруг, ища глазами сумку, вспомнила,

что оставила ее на дне оврага и спрятала паспорт в задний карман джинсов.

— Поехали, — скомандовала Валентину, прикуривая очередную сигарету.

— Куда? — уточнил он.

— В Сантьяго. Меня только что разорвало на куски, самое время праздновать поминки, — мрачно ответила и закрыла глаза.

Я не буду сейчас плакать.

Глава 33

Уже прошел месяц, как я вернулась в свою съемную квартиру.

До Сантьяго мы с Валентином доехали часов за семь. Дорога шла по горам, и пару раз у нас был реальный шанс разбиться. На границе с Чили неожиданно оказалась толпа народа, и пришлось простоять пару часов, пока очередь дошла до нас.

Оказавшись по другую сторону Анд, я выдохнула с облегчением, закурила очередную сигарету и включила радио.

Где-то в глубине души я опасалась, что Виктор не поверит в аварию и помчится за мной в погоню. На секунду представив себе, что придется посмотреть ему в глаза, стало стыдно и страшно.

Я моргнула, пытаясь избавиться от липкого чувства вины, и предложила Валентину сменить его за рулем.

— Доеду, — отказался он и бросил в мою сторону неодобрительный взгляд. — Ты же вроде завязала с сигаретами.

— Завязала, — согласилась я. — И снова начала.

— Какие у нас планы? — спросил Валентин, помолчав немного.

Я сделала вид, что не заметила это «нас» и спокойно ответила:

— Доедем до Сантьяго, купим билеты и вернемся в Москву.

Валентин только кивнул, но мне показалось, что после моих слов его отпустило. Интересно, что он успел себе напридумывать? Что я брошусь во все тяжкие? Или решу вернуться в Аргентину?

Переночевали в отеле, купили билеты на самолет и уже на следующий день летели в Россию.

Я немного опасалась паспортного контроля в Шереметьево, сказывалась нечистая совесть. Но все прошло без сучка и задоринки, пограничник мельком глянул на меня и поставил в паспорт штамп о прибытии.

— Сейчас куда? — обезличенно спросил Валентин.

— Поеду на квартиру.

Я видела, ему не понравился мой ответ. Он хотел предложить поехать к нему. Хотел, но не решился. А может, понял все без слов.

Подъехало заказанное такси.

— Спасибо тебе, — поблагодарила и обняла его.

Валентин явно не ожидал от меня такого жеста, растерялся и стоял, опустив руки.

— Без тебя бы я не справилась.

Тогда он обнял меня и поцеловал в макушку.

— Что планируешь делать дальше? — спросил, отпуская.

Я подхватила сумку и шагнула к желтой машине. Валентин так и остался стоять в ожидании моего ответа.

— Жить.

— Ты знаешь, где меня найти, — сказал

он мне вслед, а я лишь кивнула.

Для того, чтобы привести квартиру в относительный порядок мне понадобилось два дня. После я отправилась по магазинам. Все мои вещи, пригодные для ношения остались в доме. Ходу туда мне, понятное дело, не было. Поэтому пришлось заняться шопингом. Правда в этом раз я покупала обычные вещи, в обычных магазинах. Не для того, чтобы произвести впечатление на кого-то, а чтобы просто их носить.

Пока крутилась с квартирой, магазинами, решала вопросы с банком, времени думать о том, что натворила, не было.

Но вот все вопросы были улажены. Квартира сияла чистотой, холодильник забит продуктами, новый гардероб куплен, бирки срезаны и вещи повешены в старенький полированный шкаф. И оказалось, что делать мне больше было нечего.

Вот тогда и пришли мысли.

Я бесконечно прокручивала в голове свой последний день в Аргентине. Пыталась представить себе, что произошло после того, как не появилась ни на ранчо, ни в отеле. Плетнев наверняка поехал меня искать. И нашел. Как он отреагировал? Что почувствовал?

Когда представляла себе Виктора, стоящего около груды покореженного металла, бывшего еще несколько часов назад моим внедорожником, я не ощущала ни долгожданного торжества, ни радости. Сначала появилась пустота, которая постепенно, но уверенно, заполнялась тянущей болью. Мне было плохо оттого, что больно ему. А когда задумывалась о том, что сама, своими руками нанесла любимому мужчине такой жестокий удар, становилось еще хуже.

С каждым прожитым днем я все больше и больше увязала в мыслях, чувствах, сомнениях. Как в густом киселе. Мне начинало казаться, что и мозги мои постепенно превращаются в этот самый кисель. Отвратительного бледно-розового цвета, мутный и липкий.

Не знаю, до чего бы я додумалась, если бы на тридцать первый день моего пребывания в Москве, в дверь не позвонили.

Шаркая ногами, я прошла по коридору и, не глядя в глазок, распахнула входную дверь.

— Так вот где живет Ядвига Троепольская, — насмешливо сказала Мири, решительно входя в мою квартиру.

В первые минуты я настолько растерялась, что позволила ей не просто войти, но и простись по моей квартире. Мири брезгливо морщила нос, не скрывая острого, как бритва любопытства, осмотрела комнату, прошла на кухню и с видом королевы — матери устроилась на табуретке.

— Надеюсь, в этой халупе найдется приличный кофе, — заявила, закидывая ногу на ногу и доставая из сумочки дорогой портсигар.

И вот тогда я пришла в себя, будто кто-то дал мне увесистый подзатыльник. Вернула гостье ее насмешливый взгляд, медленно оглядев и белоснежное каре, и стильный укороченный жакет с острыми плечиками, будто нарочно подчеркивающими ее колкий характер, юбку, прикрывающую идеальные колени, и яркие туфли на высоченных, тонких каблуках.

— Обычно в свой дом я сама приглашаю гостей, — ответила высокомерно. — И для них варю прекрасный кофе. Но, памятуя о нашем с тобой знакомстве, сделаю вид, что ты приглашена и угощу тебя чашечкой.