По дорогам Империи
Шрифт:
– Не дури. Видел бы ты себя… – чуть не сказал «в зеркале», но вовремя прикусил язык. – У тебя глаз заплыл полностью, а второй еле видит, морда вон синяя вся, и ухо одно больше другого, да красивое такое, фиолетовое.
– Очень смешно.
– Больно надо. Ты губу свою не видишь, потому что фингалы мешают, а то таким вареником ток сметану в самый раз черпать из общей плошки.
Митек, смутившись, украдкой глянул на Аняту, но та уже давно спала. Так и уснула на боку, с недоеденной картофлей в руке.
– Зачем ты ее с собой взял? Глянь, как изранилась вся.
– Да
– Получается, ты рассказал ей про нашу прятанку?
– Нет, она умная, сама догадалась, что ходим куда-то. Подумав, поняла, где примерно находится это место. Вот и пошли вместе.
– А че без батьки сразу?
– Нема их было, но я записку на столе оставил. Прочтет и придет. В ночь – навряд ли, а поутру – так точно.
– А как же он нас найдет?
– Так же, как и мы – по следам.
Митек удивленно посмотрел на товарища.
– Ага, ты еще похвастай, что следы читать умеешь.
– Умею. Но на твои ума много не надо: ты всю дорогу кровищей заляпал.
– Странный ты стал, Калин, прежде не был таким. Хм… – он скосил глаз на труп мягколапа. – Права наша бабка, ты точно с Богами видался. Кстати, вон там и они. Пойди, глянь, можа, вспомнишь чего, или они напомнют.
Калин посмотрел в указанном направлении и только сейчас обратил внимание на саму пещеру. Странная она, слишком ровные стены для пещеры, как покосившийся короб с обгрызенным углом и сдавленной крышкой в той, дальней стороне.
Калин широко зевнул и протер лицо ладонью.
– Посмотрю, чуток вот только полежу… – снова зевнул, удобнее устраиваясь у костра в позе эмбриона, – и… по-смотрю…
Глава 6
Утро
Взрывник проснулся от того, что кто-то тихонько дернул его за пояс раз, другой. Приоткрыв один глаз, увидел косматый силуэт на светлом фоне. Сердце сжалось, дыхание замерло. Мозг взбодрился, моментально вывалив сразу несколько вариантов действий и тут же – вероятных последствий. В то же мгновенье мальчишка подсек стоящего ударом ноги и, перекатившись в сторону, вскочил в стойку, уже готовый биться, зажимая в руке оголенный клинок. Сердце колотилось о грудную клетку.
Противник вскрикнул голосом его сестры и, неуклюже взмахнув руками, шлепнулся в давно потухший костер. Заныл тонким, девчачьим голосом.
Ошарашенный таким пробуждением, Взрывник, как только понял, чего натворил, бросился к жертве несчастного случая.
– Прости! Прости меня, пожалуйста! Я не хотел. Спросонья померещилось просто. Прости, Анятка, – вытянув из костровища плачущую сестру, мальчик принялся усердно ее оттирать от угольной сажи, размазывая еще больше черноту по лицу, приглаживая растрепанные волосы, ненароком пачкая и их. – Ты сейчас похожа на Кузьму из мультика. Прости меня, Анята, я нечаянно.
– Нема у нас деревни такой в княжестве, и не выдумывай, – громко шмыгнув носом, всхлипнула Анята и утерла лицо краем старой отцовской рубахи, которую вытянула из ночной подстилки
Натянули барахла они сюда изрядно, и все из их сарая. Ох, и влетит же Калину, когда отец все это увидит. Девочка обиженно посмотрела на младшенького.
– Ну, я правда не хотел, прости меня. Сон дурной приснился, а тут ты меня дергаешь, вот и стукнул. Больно? – поинтересовался он участливо с крайне виноватым видом.
– Как ты так ловко научился? Где?
– Лют научил, – тут же соврал Калин, даже не моргнув глазом. Врать за последние месяцы ему приходилось часто.
– Брешешь. Чего тогда он нам не показывал этой науки?
– А того, что не женское это занятие – бой. И еще, эта наука секретная, передается от отца к сыну. Не для чужих, и не для девок.
– У, как… Я и не слыхала даже о таком. А меня научишь? Я – никому, сам знаешь. Хочешь, пред Богами поклянусь. Научи, а. И ножик ты метко кидаешь. Я тоже так хочу.
– Ладно, научу, только это – секрет, и никому ни слова.
– А меня научишь? – спросил Митек, до этого вроде как спавший.
– И тебя научу. Но только ты же тикать собрался, куда глаза глядят. Забыл?
– Один глаз, – весело добавила Анята. – Второй-то пока не глядит…
– Смейтесь, смейтесь. О-ох, весь бок отлежал, – застонал несчастный Митек, поднимаясь со своей лежанки из тряпья и тонких веток.
– Ну, ты простишь меня за то, что стукнул, Анятка?
– Ай, да куда мне деваться, прощу, конечно. Вот только мясо ты теперь сам нарезай, а я, так уж и быть, сготовлю. Ну, где тут у вас посуда, показывайте, пока я добрая.
Пока Анята исследовала аскетичное жилище мальчишек в поисках нужных ей вещей, заодно попутно наводя хоть какое-то подобие порядка, Митек разжег огонь.
Выпотрошил зверя Калин плохо – уставший да в темноте на ощупь, но лучше так, чем вовсе никак. Мясо к утру совсем бы испортилось.
Пока он возился с хокби, Анята запалила костер и поставила крынку с водой. Так велел ей брат. Зачем, не понятно, но перечить не стала.
– Калин, а воды тут больше нету, зря ты эту греешь. Что пить потом будем?
– Будет, что пить, не боись, – ответил малец, орудуя подаренным тесаком, почти как заправский мясник.
Разделывать недавно бегающий обед ему уже приходилось, и не раз, как в этой новой жизни с отцом Юром, так и в той, прошлой, с отцом Доком и наставниками.
Одно только мальчику мешало – болели руки, натертые неоднократным лазаньем по веревке вчера ночью – это тебе не в том мире регенерация, где такая мелочь, как мозоли, заживают буквально на глазах. Тут ничего подобного не происходило, и царапины воспалялись, если их вовремя не обработать, и раны болели и заживали неделями, а не за пару дней, как в Стиксе. Мальчик часто вспоминал эту способность своего организма и крайне сожалел о ее утрате, особенно сегодня, когда предстояло столько дел, а руки и ноги горят огнем и дергают острой болью. Анята тоже вчера содрала на ладошках всю кожу, пока тянула веревку, и теперь шипела змеей каждый раз, как ненароком задевала поврежденные участки.