По дорогам сказки
Шрифт:
Как испугалась бедная Дюймовочка, когда рогатый жук обхватил ее лапками и взвился с ней высоко в воздух! Да и белого мотылька ей было очень жалко. Что-то с ним теперь будет? Ведь он умрет с голоду, если ему не удастся освободиться.
А майскому жуку и горя мало. Он уселся на ветке большого дерева, усадил рядом Дюймовочку и сказал ей, что она ему очень нравится, хоть и совсем не похожа на майских жуков.
Потом к ним пришли в гости другие майские жуки, которые жили на том же дереве. Они с любопытством разглядывали Дюймовочку, а их дочки в недоумении разводили крылышками.
– У
– У нее даже нет щупалец! – говорили другие.
– Какая она слабенькая, тоненькая! Того и гляди, переломится пополам, – говорили третьи.
– Очень на человека похожа, и к тому же некрасивая, – решили наконец все жуки.
Даже майскому жуку, который принес Дюймовочку, показалось теперь, что она совсем нехороша, и он решил с ней распрощаться – пусть идет куда знает. Он слетел с Дюймовочкой вниз и посадил ее на ромашку.
Дюймовочка сидела на цветке и плакала: ей было грустно, что она такая некрасивая. Даже майские жуки прогнали ее!
А на самом деле она была премиленькая. Пожалуй, лучше ее и на свете-то никого не было.
Все лето прожила Дюймовочка одна-одинешенька в большом лесу. Она сплела себе из травы колыбельку и подвесила ее под большим листом лопуха, чтобы укрываться от дождя и от солнышка. Она ела сладкий цветочный мед и пила росу, которую каждое утро находила на листьях.
Так прошло лето, прошла и осень. Близилась долгая холодная зима. Птицы улетели, цветы завяли, а большой лист лопуха, под которым жила Дюймовочка, пожелтел, засох и свернулся в трубку.
Холод пробирал Дюймовочку насквозь. Платьице ее все изорвалось, а она была такая маленькая, нежная – как тут не мерзнуть! Пошел снег, и каждая снежинка была для Дюймовочки то же, что для нас целая лопата снега. Мы-то ведь большие, а она была ростом всего-навсего с дюйм. Она завернулась было в сухой лист, но он совсем не грел, и бедняжка сама дрожала, как осенний листок на ветру.
Тогда Дюймовочка решила уйти из лесу и поискать себе приют на зиму.
За лесом, в котором она жила, было большое поле. Хлеб с поля уже давно убрали, и только короткие сухие стебельки торчали из мерзлой земли.
В поле было еще холоднее, чем в лесу, и Дюймовочка совсем замерзла, пока пробиралась между высохшими жесткими стеблями. Наконец она добрела до норки полевой мыши. Вход в норку был заботливо прикрыт травинками и былинками.
Полевая мышь жила в тепле и довольстве: кухня и кладовая у нее были битком набиты хлебными зернами. Дюймовочка, как нищенка, остановилась у порога и попросила подать ей хоть кусочек ячменного зерна – вот уже два дня во рту у нее не было ни крошки.
– Ах ты, бедняжка! – сказала полевая мышь (она была, в сущности, добрая старуха). – Ну, иди сюда, погрейся да поешь со мною!
И Дюймовочка спустилась в норку, обогрелась и поела.
– Ты мне нравишься, – сказала ей мышь, поглядев на нее блестящими, как бисер, черными глазками. – Оставайся-ка у меня на зиму. Я буду кормить тебя, а ты прибирай хорошенько мой дом да рассказывай мне сказки – я до них большая охотница.
И Дюймовочка осталась. Она делала все,
– Скоро у нас будут гости, – сказала ей однажды полевая мышь. – Раз в неделю меня приходит навестить мой сосед. Он очень богат и живет куда лучше меня. У него большой дом под землей, а шубу он носит такую, какой ты, верно, и не видывала, – великолепную черную шубу! Выходи, девочка, за него замуж! С ним не пропадешь! Одна беда: он слеп и не разглядит, какая ты хорошенькая. Ну, уж ты зато расскажешь ему самую лучшую сказку, какую только знаешь.
Но Дюймовочке вовсе не хотелось выходить замуж за богатого соседа: ведь это был крот – угрюмый подземный житель.
Вскоре сосед и в самом деле пришел к ним в гости.
Правда, шубу он носил очень нарядную – из темного бархата. К тому же, по словам полевой мыши, он был ученый и очень богатый, а дом его был чуть ли не в двадцать раз больше, чем у мыши. Но он терпеть не мог солнца и ругал все цветы. Да и не мудрено! Ведь он никогда в жизни не видел ни одного цветка.
Хозяйка-мышь заставила Дюймовочку спеть для дорогого гостя, и девочка волей-неволей спела две песенки, да так хорошо, что крот пришел в восхищение. Но он не сказал ни слова – он был такой важный, степенный, неразговорчивый…
Побывав в гостях у соседки, крот прорыл под землей длинный коридор от своего дома до самой норки полевой мыши и пригласил старушку вместе с приемной дочкой прогуляться по этой подземной галерее.
Он взял в рот гнилушку – в темноте гнилушка светит не хуже свечки – и пошел вперед, освещая дорогу. На полпути крот остановился и сказал:
– Здесь лежит какая-то птица. Но нам ее нечего бояться – она мертвая. Да вот можете сами поглядеть.
И крот стал тыкаться своим широким носом в потолок, пока не прорыл в нем дыру. Дневной свет проник в подземный ход, и Дюймовочка увидела мертвую ласточку.
Должно быть, бедная птичка погибла от холода. Ее крылья были крепко прижаты к телу, ножки и голова спрятаны в перышки.
Дюймовочке стало очень жалко ее. Она так любила этих веселых легкокрылых птичек: ведь они целое лето пели ей чудесные песни и учили ее петь. Но крот толкнул ласточку своими короткими лапами и проворчал:
– Что, небось притихла? Не свистишь больше? Вот то-то и есть!.. Да, не хотел бы я быть этакой пичужкой. Только и умеют носиться в воздухе да щебетать. А придет зима – что им делать? Помирай, и все тут. Нет уж, моим детям не придется пропадать зимой от голода и холода.
– Да, да, – сказала полевая мышь. – Какой прок от этого чириканья и щебета? Песнями сыт не будешь, чириканьем зимой не согреешься!
Дюймовочка молчала. Но, когда крот и мышь повернулись к птице спиной, она нагнулась к ласточке, раздвинула перышки и поцеловала ее прямо в закрытые глаза.
«Может быть, это та самая ласточка, которая так чудесно пела летом, – подумала девочка. – Сколько радости принесла ты мне, милая ласточка!»
А крот тем временем снова заделал дыру в потолке. Потом, подобрав гнилушку, он проводил домой старуху мышь и Дюймовочку.