По дороге домой
Шрифт:
— … большой. — Миллион раз говорила: какой вопрос, такой ответ.
Даран напрягся, видимо решив, что я издеваюсь. Стремительным движением он обогнул кресло и приблизил ко мне лицо. Костяшки пальцев побелели, сжав подлокотники. Я вжалась в кресло, стараясь как можно больше отдалиться от этого человека.
— Это такая шутка? Да? — Прошипел он.
— Нет. — От страха в горле застрял комок, мешая говорить. Каждое слово приходилось из себя буквально выцарапывать. — Это не шутка.
Даран прищурил глаза. Не нужно быть телепатом
— Хорошо, я повторю вопрос. Дракон какой стихии дал тебе медальон из своей кожи?
— Я в этом не разбираюсь. И совершенно не могу быть уверена, что он сделан из кожи именно того дракона.
— Ты врешь, — заключил Даран.
В ответ я пожала плечами. Это его личное дело верить или не верить моим словам.
— Хорошо. Пусть будет так. Я сам разберусь, что это за дракон. — Он отстранился, сложил руки на груди и, глядя сверху вниз, продолжил. — Просто скажи мне, где сейчас он находится?
— Я не знаю.
— И снова врешь.
Я снова пожала плечами. Что я еще могла сделать? Ничего.
Даран молча изучал меня. В этот момент в его лице не было ни злобы, ни агрессии, разве что непонимание, и то совсем чуть-чуть. Его словно охватила какая-то усталость. Черты лица разгладились, веки немного опустились.
— Зачем тебе это нужно? — тихо спросил Даран.
— Что? — Такая резкая перемена настроения моего собеседника заставила растеряться.
— Зачем ты выгораживаешь его, рискуя собственной жизнью? Кто он тебе?
— Я никого не выгораживаю. Вы, лорд Даран, просто меня приняли за кого-то другого. — Как странно, почему меня сейчас так мучает совесть?
Глаза в глаза. Как же меня трясет от его взгляда.
— А ты умеешь врать, — как-то трагически театрально произнес он. — Я даже начал сомневаться… Почти.
Да уж, и почему у меня такое ощущение, что он видит меня насквозь?
— Хочешь, я расскажу тебе свою тайну? Может быть, после этого ты перестанешь выгораживать своего ненаглядного дракона.
— Нет, спасибо. Мне и без чужих тайн не просто живется. Не нужно усложнять мне жизнь еще больше.
— И все же я расскажу, — сквозь зубы проговорил он. — У меня есть причина ненавидеть этого дракона и желать ему смерти. Он нарушил закон. Он… мой отец.
Что!
И он тоже!
Да сколько же у этого несчастного дракона детей?!
— Он изуродовал жизнь мне и моей матери. Из-за него мать сошла сума. Он даже не задумался, что со мной будет. Просто исчез. Великие, древние существа! Просто твари! — Даран отвернулся к стене. Он выдавливал слова, как будто специально пытался сделать себе как можно больнее. — У меня есть право мстить. А вот у него не было никакого права, он нарушил закон, у дракона и обычной женщины не может быть детей. Это недопустимо.
Да. А Звезда-то не промах, как минимум дважды нарушал этот закон.
— Родителей не выбирают, — совершенно неуместно вырвалось у меня.
Даран
Я смотрела ему в глаза и каждой клеточкой тела ощущала, что, нет, не то, что он на половину дракон, так его злит. Есть что-то другое, что гораздо важнее для него, чем осознание своей нечеловеческой сущности.
— Я не человек. Но я и не дракон. Я никто. Понимаешь!
— А кем бы ты хотел быть? — я почти шептала.
Даран вздрогнул. Он и сам часто задавал себе этот вопрос. Только ответа так и не нашел.
— Кем бы я ни был, я остаюсь собой, — голос гулкий и безжизненный. — Так, где сейчас дракон?
— Я не знаю. И даже если бы знала, не сказала. Я не хочу вмешиваться в чужую жизнь, какая бы она ни была.
— Ты уже вмешалась. — Он подошел к двери, открыл ее и, не глядя на гвардейцев, стоявших за ней, резко бросил, — в подземелье ее.
Всю ночь не давало уснуть чувство тревоги и щемящей тоски. Что за чушь! Ему не о чем волноваться в его же собственном замке. И все же до самого рассвета он так и не смог сомкнуть глаз. С трудом дождался, когда небо окончательно просветлеет и разгонит рассветный туман.
Заспанные гвардейцы, несшие ночной караул, провожали своего господина мутными, отяжелевшими под грузом дремоты, взглядами. Даран вошел в кабинет, разметав потоком ветра бумаги на столе. Руки уперлись в оконную раму, глаза без интереса следили за сонно передвигающимися людьми. Ему нужно было, просто необходимо, жизненно важно было сейчас с кем-нибудь поговорить, объяснить и… возможно понять самому.
Поговорить?
Именно это необъяснимое желание, даже потребность терзала его последние часы.
Поговорить. Просто поговорить.
Ну что же, а почему бы и нет.
Он резко распахнул дверь, заставив гвардейцев потерять самообладание. Неожиданная активность хозяина ранним утром вступала в противоречие с разомлевшими в рассветные часы чувствами.
— Девчонку ко мне.
— Сейчас? — неожиданно сорвалось с губ молоденького гвардейца.
Даран, уже было захлопнувший дверь, медленно повернулся, одарив, давшего маху, гвардейца взглядом, который не обещали ничего хорошего.
Голова гудела от невежливого пробуждения. Засыпать на этой жуткой скамье было просто ужасно, гораздо хуже, чем на земле. Уж мне-то теперь есть с чем сравнивать. На пол я не легла только по одной причине: кто знает, что там бегает в полной темноте. Да уж, отдых не из приятных. Да и пробуждение совсем не подкачало, не выбилось из общей безрадостной картины: меня просто спихнули с моего вымученного ложа и, не дав проснуться, повели куда-то. В том состоянии, в котором я сейчас была, мне было абсолютно безразлично, пусть даже на казнь.