По дороге к любви
Шрифт:
Я ничего не говорю, думаю над ее словами. Обычно, когда она начинает так высокопарно выражаться, я обязательно что-нибудь ляпну, но только не сейчас.
Она ждет, и я наконец поднимаю на нее глаза.
— Неужели ты и правда думаешь, что все это с тобой произошло только для того, чтобы ты сейчас смотрела, как он умирает?
Ее слова жалят в самое сердце, но я терплю.
— Не знаю.
Смотрю на деревья, растущие на лужайке, но вижу перед собой только лицо Эндрю.
— Он обязательно выздоровеет. — Натали берет
Иногда она меня очень удивляет. Например, сейчас.
Я несмело улыбаюсь, и она вытирает с моих щек слезы.
— Пойдем поищем какую-нибудь кофейню.
Натали встает, перекидывает через плечо ремень своей огромной черной сумки и протягивает мне руку.
Но мне так не хочется уходить отсюда.
— Я… Натали, я хочу остаться здесь.
— Нет, тебе надо хотя бы на время уйти подальше, здесь дурная энергетика… Больница из кого угодно высосет последнюю надежду. Придем, когда он вернется в палату, и ты познакомишь меня со своим красавчиком… Ну просто вылитый Келлан, я тебе ужасно завидую. — Она широко улыбается, демонстрируя все свои зубы.
Всегда умела заставить меня улыбнуться.
Я сдаюсь и беру ее за руку:
— Ну хорошо.
Садимся в «шевроле», едем до ближайшего кафе. Всю дорогу Натали не перестает болтать всякую чушь.
В кафе садимся за столик напротив друг друга.
— Блин, Кэм, как тебе повезло! — в который раз восклицает она, потягивая кофе со льдом. — Такой парень! Таких сейчас днем с огнем не найдешь.
— Да не такой уж он идеальный, — возражаю я, помешивая в чашке соломинкой. — Ругается как сапожник. Упрямый как осел. Всегда делает все по-своему. Заставляет делать то, что я не хочу.
Натали усмехается и снова сосет соломинку.
— А я говорю, идеальный, — смеется она и закатывает карие глаза к потолку. — Ты мне брось заливать. Как же, заставляют ее. Щас! А мне почему-то кажется, что ты обожаешь ему повиноваться. — Она хлопает ладошкой по столу и смотрит на меня, вытаращив глаза. — А в постели? У-у-у, он, наверное, такой крутой. Ну скажи, крутой?
Она даже подпрыгивает на стуле от нетерпения.
Я все-таки проговорилась ей, что мы с ним спали, но о самых пикантных подробностях умолчала.
Вожу глазами по столу.
Она снова громко хлопает ладошкой, и парень, сидящий позади ее, поднимает голову и смотрит на нас.
— Бог мой, неужели правда?
— Да, представь себе! — шепчу я, стараясь не рассмеяться. — Ты довольна? Теперь успокоишься?
— Да брось ты! Давай выкладывай все, даже вот такусенькие подробности!
Сощурив глаза, большим и указательным пальчиком она показывает, каких ждет от меня подробностей.
Да какого черта? Пожимаю плечами, перегибаюсь через стол и оглядываюсь по сторонам, не подслушивает ли кто.
— В первый
Она кивает головой, как китайский болванчик, но ничего не говорит, с нетерпением ждет продолжения.
— Знаешь, он от природы лидер и не стал бы этого делать только потому, что я проболталась, мол, мне так нравится. И вообще, был очень бережен, нигде не переборщил, только хотел, чтобы мне было хорошо.
— А потом у вас еще такое же было?
— Нет, но мне кажется, ему хочется.
Натали улыбается.
— Так ты у нас маленькая сексуальная извращенка! — восхищенно говорит она, и я краснею так сильно, что не могу поднять глаза. — Похоже, это как раз то, что тебе нужно, во всех отношениях. Он все-таки вправил тебе мозги… А вот Иэн и Кристиан так и не смогли. — Натали бросает быстрый взгляд вверх, как бы на небеса. — Прости меня, Иэн, ты знаешь, я всегда тебя любила. — Целует два пальца и посылает к небу воздушный поцелуй. Потом так же быстро переводит взгляд на меня.
— Но я люблю его не за это, — говорю я.
Натали резко захлопывает рот. И я тоже. Кажется, из помещения выкачали весь воздух. Я даже не совсем поняла, что такое сказала.
Господи, неужели я сказала это вслух? Зачем?
— Ты любишь его? — спрашивает Натали, хотя, похоже, не слишком удивлена.
Я не отвечаю. Все слова застряли в глотке.
— Если бы ты не влюбилась в него после всего, что между вами было, значит это у тебя опухоль мозга, вот что я скажу.
Мне очень не нравится, что она произносит эти два страшных слова, но понимаю, что Натали не имела в виду ничего дурного.
Ну, хватит… Спасибо ей, конечно: заставила меня хоть ненадолго забыть о том, что дела у меня хреновые, и о своем страхе за Эндрю, но у меня больше нет сил подыгрывать ее беззаботной болтовне. Я очень благодарна ей, она вытащила меня из депрессии, с этими разговорами про секс мы с ней словно вернулись в прежние времена…
Но больше я не могу.
Сейчас я хочу поскорее вернуться в больницу и быть с Эндрю.
Мы с Натали возвращаемся уже к закату, проходим через парадные двери, ковыляем к лифту.
— Надеюсь, он уже в палате, — нервно говорю я, тупо глядя на размытое отражение в стеклянной двери лифта.
Натали осторожно берет меня за руку. Поворачиваю к ней голову: она кротко улыбается.
Дверь лифта открывается, и мы идем по коридору.
Навстречу нам шагают Эшер и Марна.
Едва взглянув в их лица, я чувствую в груди страшную тяжесть. Сжимаю руку Натали так крепко, что даже странно, почему она не кричит от боли.
Эшер и Марна останавливаются перед нами, по лицу матери безостановочно катятся слезы. Она крепко обнимает меня.