По дороге к себе
Шрифт:
Евгений. Много, Танья.
Таня. Ну, пятьсот? Тысяча?
Евгений. Ес, тысячья.
Таня. Тысяча?! И все иностранцы!
Пауза.
Джон, какой ты милый…
Евгений. Танья, я хочу виски. Я имею идти в бар.
Таня (испуганно). В какой бар? Ты хочешь выйти?
Евгений. Бар есть в другой вагон.
Таня. Бар в электричке? Ну ничего себе! Как живут, сволочи!
Евгений. Я не поньял, Танья, кто есть сволочьи?
Таня.
Евгений (пожимает плечами). Поньимаю. (Идет к двери.)
Таня. Джон, а ты не боишься, что убегу с твоей сумкой?
Евгений. Что есть «убьегу сумкой»?
Таня. Шутка. Игра слов. Я буду ждать тебя, Джонни! (Посылает воздушный поцелуй.)
Он выходит. Она быстро вынимает косметику, начинает истерически красить ресницы.
Таня. Дура! Вот дура немытая! Анька же говорила – «все время в форме»! Американец! Профессор, блин! Не женат! Сам в руки идет! Почти склеила! Блин! Профессора с пол-оборота склеила! Конечно, американки, они же холодные! Страшные небось, как немки! Интересно, если ему прям щас дать, спугну или не спугну? Хоть бы с кем посоветоваться! Я же про американцев ничего не знаю, мне же девки только про голландцев рассказывали! Главное, быть посексапильней! Вот так сяду, ноги на стол. Двадцать минут смотрит на мои ноги и женится. Черт! Да ведь белье на мне советское, как увидит, сразу импотентом станет! Анька же говорила: лучшее, кооперативное надень! И чтоб все время в форме! А я в чемодан положила, чтоб по дороге не трепать! Дура! Лучше никакого бюстгальтера, чем советский! (Выдергивает из-под кофты бюстгальтер, испуганно озираясь на дверь.) О, клево! Пару пуговичек расстегнуть! Трусы! Трусы переодеть! (Комкает бюстгальтер, прячет его в чемодан, сбрасывает туфлю, снимает колготки с одной ноги, стягивает с этой ноги трусики, озираясь на дверь, натягивает на ногу колготки, надевает туфлю, пытается проделать эту операцию с другой ногой, но тут входит он с бутылкой и пластиковыми стаканами; она замирает, натягивает юбку на коленки и забивается в угол.) Джонни, так быстро? Там не было очереди?
Евгений. Что есть очередьи?
Таня. Виски? Здорово! А оно как водка или как спирт?
Евгений (пожимает плечами, протягивает ей стакан с виски). Ты красивый женщина, Танья.
Таня (улыбается, пьет). Ой, какая горькая! Джон, ты хочешь, чтоб я напилась, да?
Евгений. Это есть только немножко виски, Танья.
Таня. Ничего себе немножко, такая бутыль!
Пауза.
Евгений. Танья, я хочью с тобой спать.
Она каменеет.
Я хочью тебя иметь… женщину. Поньимаешь?
Она растерянно кивает.
Сто долларов, Танья.
Она снова растерянно кивает и обиженно смотрит на него; он садится рядом и начинает обнимать ее.
Таня. Джон! (Выпрыгивает
Евгений. О, сори, Танья! Я не имел обижать Танья.
Таня. Значит, с русскими все можно? Да? Потому что они света белого не видели? Потому что они нищие? На американках надо жениться, а русских надо в купе за сто долларов? Да?
Евгений. О, Танья, прости менья, Танья. Я не хотел обида, Танья. Поезд утром Роттердам. Танья выходит. Я не увижу больше Танья.
Таня. Ну почему? Я могу приехать к тебе в Англию. Я ведь не была в Англии! Я ведь нигде не была, Джон! Нас ведь никуда не пускали! Мы ведь в тюряге жили!
Евгений. О, я знаю. Я читал.
Таня. Я, можно сказать, поехала мир посмотреть, людей новых встретить, а ты мне «сто долларов»!
Евгений. О нет, Танья. У нас в Америкен это нормально. Доллар – это есть доллар. Лаф – это есть лаф. Это не есть обида, Танья.
Таня. И ты бы женился на той, с которой в купе за сто долларов?
Евгений. Ес. Доллар – это есть доллар. Лаф – это есть лаф. Ты мне очень красивый, Танья.
Таня. А мамаша твоя тоже так считает?
Евгений. Что есть мамаша?
Таня. Ну, мама, мазер!
Евгений. Мой мазер живьет Кентукки со свой новый молодой муж.
Пауза.
Таня. Джонни, ну я прямо не знаю, что делать. Так неожиданно вообще… Ну я не знаю, что тебе сказать…
Евгений (берет ее за руку). Скажи, скажи, Танья!
Таня (долго думает, потом, потупив глаза). Ну если это по-вашему нормально, то… Тогда я согласна…
Пауза.
За сто долларов.
Он берет ее за коленки и, гладя по ногам, подбирается к юбке, она прижимает юбку руками.
Таня. Джонни, знаешь, мне надо выйти! Подожди минутку! Ну мне надо выйти в тамбур! Ну кое-что поправить!
Евгений. Потом, Танья… Потом… Подожди, Танья…
В борьбе, вперемежку со страстными ласками, она одерживает победу.
(Тяжело дыша.) В соседнем вагоне, около бара. (Показывает рукой направление.)
Таня. Что?
Евгений. То, что ты хочешь, Танья.
Таня. Да ты что? У них в электричках и туалеты есть? Ну дают! Сенькью, май лаф! (Выбегает, вильнув задом.)
Он вытирает пот со лба, завинчивает пробку на бутылке виски, сует ее в сумку, затем укладывает в свою сумку ее сумочку, смотрится в зеркало, поправляет волосы, берет свою сумку и ее чемодан и быстро выходит. В купе пусто, только слышен стук колес да объявления сладкоголосых голландок на частых станциях. Дверь открывается. Она заглядывает и тут же исчезает. Затем еще раз. Через некоторое время заходит и удивленно смотрит по сторонам.