По дороге к высокой башне. Часть вторая
Шрифт:
– Как..., - начал, было, я, но осекся.
Глядя на наши удивленные лица, старик расхохотался.
– Они с радостью встретят в воротах гвардейцев, которые будут сопровождать плененного владыку. Теперь понятно? Мы с Тибоном выдадим себя за черных, а Холин станет на время слугой Фифона.
Наконец до меня дошел хитрый план Ругона. Вот это да! Я бы сам до такого никогда не додумался.
– А теперь давайте скорее переодеваться, - поторопил нас старик, - думаю, наши враги слышали грохот магических жезлов и могут в любой момент отправить своих людей на помощь Зугону.
Доспехов
– Ну, теперь можно отправляться в путь, - сказал старик, - на дорогу мы выходить не будем. Проведи нас, как и раньше полями.
Мы обогнули земляной вал и свернули на неприметную тропинку, ведущую вглубь монастырских угодий. Несмотря на то, что высокие побеги кукурузы, надежно укрыли нас от посторонних глаз, я очень боялся наткнуться на засаду. Не думаю, что король отправил против нас только воинов - дворян. В Паусе достаточно наемников, которые могли бы польститься на щедрое вознаграждение. Не ждут ли нас в зарослях местные жители, готовые в любой момент разрядить в непрошеных гостей охотничий арбалет?
В свое время, убегая от степняков, мы с Холином смогли обойти их посты и благополучно добраться до городских ворот. Я очень надеялся на то, что и сейчас нам повезет, поэтому выбрал тот же самый путь, который пролегал мимо хижины монахов - огородников. В прошлый раз возле домика Химона мы с Холином нарвались на засаду, но похоже люди короля были не так прозорливы, как кочевники. В окрестностях хижины не нашлось ни одной живой души. Брошенная корзина с грязным бельем говорила о том, что, заслышав грохот магических жезлов, перепуганные монахи оставили все свои дела и кинулись спасаться в монастыре. Ну что же - робость моих бывших братьев была нам только на руку.
– Помнишь, как мы здесь первого кочевника убили?
– спросил Холин, когда мы присели передохнуть на берегу маленького озерца, в котором огородники обычно мылись и стирали одежду.
– Помню, - ответил я, снимая каску.
Тяжелые доспехи давили на плечи и грудь, ушибы и ссадины болели и чесались под кирасой. Если бы не этот вынужденный маскарад я бы с большим удовольствием стащил с себя все это железо и утопил в озере.
– Как ты думаешь, - поинтересовался Холин, - мы сумеем войти в город?
В свое время я рассказал ему, зачем мы отправились в степь и о том, что в долине нас не ждет ничего хорошего.
– Не знаю, - честно признался я, - очень на это надеюсь.
Бывший стражник покачал головой.
– Я два года дома не был. Так хочется посмотреть, что стало с Паусом.
Пока мы шли через степь, Холин в подробностях рассказал мне, как два года назад его оглушенного захватили кочевники, как он несколько недель шел вместе с остальными пленными и чуть не погиб от воспалившихся ран. В памяти моего друга город сохранился
– Мы не станем задерживаться в городе и сразу пойдем дальше, - я отхлебнул вина и передал Холину порядком похудевший кожаный бурдюк.
– Я пойду с тобой, - очень серьезно сказал он, - я тебе жизнью обязан.
– Ты ничего мне не должен, - запротестовал я, - и, если захочешь остаться в Паусе я тебя неволить не стану, тем более что впереди нас ждут одни неприятности.
Мы немного помолчали.
– Видишь, как все повернулось, - сказал Холин, - ты все-таки узнал тайные слова и стал дворянином. Вот какой ты теперь важный, даже сразу и не узнаешь, а я даже в стражниках не удержался. Жил в грязи, кормил чужую скотину и дерьмо засохшее для костра собирал.
Мне стало жаль старого друга, но чем я мог ему помочь, как утешить? Конечно, я с радостью взял бы его с собой, но кто знает, что ждет меня впереди?
– Возможно, мы с Ругоном на смерть идем, - сказал я, - так что хорошенько подумай, прежде чем принять решение.
Холин кивнул.
– Значит, если я захочу остаться, ты меня проклинать не станешь?
– спросил он.
После того, как я выкупил Холина из плена, он стал считать себя моим должником, но это был еще вопрос - кто кому больше должен. Сегодня утром он спас меня от смерти. Если бы не его неожиданное вмешательство королевский гвардеец зарубил бы меня в два счета.
– Поступай, как знаешь, - сказал, - ты мне не слуга.
– А кто?
– Друг.
Перед тем, как отправиться в путь я умылся и стер с доспехов засохшую кровь. Любое движение давалось с трудом, болела грудь. Похоже, остальные чувствовали себя не лучше. Мы помогли владыке подняться и, поддерживая его с дух сторон, пошли к городу. От хижины Химона до крепостной стены было уже рукой подать.
Ворота оказались заперты, и нам пришлось долго ждать, пока стражники соизволят услышать стук большого медного кольца, которым Ругон колотил по деревянной доске. Вспоминая пройденный путь, я не мог поверить в то, что так или иначе наш поход подошел к концу. Да и стоило ли сейчас думать об этом? Что ждет нас за городской стеной? Кто сейчас распахнет низкую деревянную дверцу? А что, если мы сразу попадем в руки гвардейцев, и нас казнят без суда и следствия. Мне неожиданно вспомнился кошмар, увиденный утром, я словно вживую ощутил накинутую на шею вонючую гнилую веревку и затрясся всем телом от ужаса и отвращение.
– Спокойно, - сказал Ругон и, словно почувствовав мое состояние, положил мне руку на плечо, - мы все еще живы.
Наконец заскрипели плохо смазанные петли, и калитка распахнулась.
– Кто такие, по какому делу?
– спросил стражник и с опаской высунул наружу помятую физиономию.
Вопрос прозвучал глупо и смешно - без надобности люди за стену не ходили, поэтому и вернуться в город могли либо паломники, либо монахи из ближайшего монастыря, а о господах вроде Зугона и его друзей охрана ворот должна была и так все знать.