По дороге к высокой башне. Часть вторая
Шрифт:
Ругон вытер вспотевший лоб и залпом осушил довольно вместительную кружку. Видно было, что путь через горы дался старику нелегко. Похоже, годы давали о себе знать.
– Дело нас привело, - проворчал он, - неотложное и опасное. И оно не предназначено для чужих ушей, - воин бросил многозначительный взгляд на улицу, - закрой дверь от греха.
Я выполнил его просьбу и сел поближе, чтобы старику не пришлось кричать через стол.
– Наверху никого нет?
– Ругон налил себе еще вина и положил на глиняную тарелку большой кусок козьего
– Никого.
Признаться, поведение старика удивило меня. Что за тайну привез он из столицы? Судя по тому, что он не отправил скорохода, а пожаловал сам, дело было и вправду серьезное. Неужели король все-таки узнал обо мне?
– Нашелся верховный владыка, - понизив голос, сказал Ругон, - оказывается, степняки его не убили. Старика принял под свою защиту один из молодых ханов и теперь готов отпустить его с миром.
Сначала я не поверил своим ушам. Я вспомнил неподвижное тело, лежащее на широкой кровати, сухую стариковскую руку безвольно свесившуюся вниз. В тот день, когда кочевники захватили монастырь, владыка почувствовал себя плохо и наотрез отказался покидать свои покои. Он думал, что не перенесет дорогу и хотел умереть в родной обители.
– Как, - удивился я, - как такое возможно?
– Представляешь, - наконец подал голос Марон, - Гамон давно оплакал его, а старик жив и здоров.
– В это трудно поверить, - сказал я.
Перед моими глазами вставали пылающие постройки и мечущиеся по двору черные тени. Даже сейчас спустя несколько лет я часто слышал во сне истошные крики умирающих монахов и гортанную речь степняков. После войны мы всюду искали владыку, но не нашли ни тела, ни каких-либо свидетельств того, что он остался жив. Страна давно оплакала его и выбрала приемника. Даже самые близкие соратники и ученики считали, что владыка давно вознесся к сверкающим вершинам.
– Я тоже сначала засомневался, - проворчал Ругон, - но клянусь тебе это правда.
– Ты что не рад?
– Марон вперил в меня суровый взгляд. Он всегда с недоверием относился ко мне и, похоже, сейчас его прежние подозрения ожили с новой силой.
Конечно, я порадовался за старика, по-своему я был очень привязан к нему. Но в истории чудесного спасения владыки из рук варваров была одна мелочь, которая омрачила мою радость. Владыка был единственным человеком, который знал историю моей жизни. Не той вымышленной жизни, которую я поведал Ругону и остальным, а самой настоящей. Явившись миру, он расскажет обо мне правду и тогда все, кто мне дорог узнают, что Тибон из Регема самозванец, мошенник и плут.
– Я думаю, что наш друг просто не ожидал услышать такую хорошую новость, - неожиданно вступился за меня Ругон. Мне показалось, что в его словах проскользнула едва заметная ирония.
– Вы привезли добрые вести, - сказал я, - давайте выпьем за это.
Марон сделал небольшой глоток и отставил кружку в сторону, а Ругон осушил свою до дна. На улице раздался шум, в дверь постучали, и на пороге появился Полун с большим деревянным блюдом,
– Угощайтесь, друзья.
Разливая вино, я украдкой наблюдал за гостями. Интересно, зачем они пришли? Конечно, я был счастлив увидеть Ругона и узнать, что владыка пережил войну и сейчас находится в добром здравии, но неужели старый воин проделал такой большой путь только для того, чтобы рассказать мне об этом?
– Я рад принимать вас в своем доме, - осторожно начал я, - но не думаю, что вы пришли только затем, чтобы повидать меня.
Гости переглянулись.
– Зачем я вам понадобился?
– прямо спросил я.
Ругон смущенно крякнул, прочищая горло.
– Ты вырос, мальчик, - тихо сказал он, - и похоже не привык терять время даром. Я тоже считаю, что нам незачем ходить вокруг да около. Сначала дело, а потом выпивка.
Я кивнул и с интересом уставился на него, ожидая продолжения.
– Тагону нужны надежные люди, которые готовы отправиться за владыкой в степь и привести его обратно в столицу, - сказал старик, - надеюсь последний из рода Трех вершин не откажется присоединиться к отряду?
Все знали, что мы с владыкой долгое время прожили в одном монастыре. Дворяне ни минуты не сомневались в том, что он знал о моем высоком происхождении и принимал участие в сокрытии моей тайны. Я никогда не говорил им ничего подобного, но они сами придумали некоторые подробности моей жизни и теперь справедливо считали, что я должен с радостью броситься на помощь своему наставнику и благодетелю. Знали бы они, что за все время, проведенное в обители, владыка заговорил со мной не более трех раз.
– А сам то ты пойдешь в степь?
– спросил я Ругона. На Марона я даже не смотрел. Признаться, его участие в походе меня совершенно не волновало, но старику я был обязан жизнью и, если он решился отправиться в путь, ни что на свете не могло бы удержать меня в стороне.
– Да, - ответил он.
– Тогда и я пойду.
Ругон облегченно вздохнул, улыбнулся и высоко поднял кружку.
– За успех нашего похода.
– За успех, - сказал я.
– За успех, - словно эхо повторил Марон.
Утомленные долгим переходом дворяне ели и пили за четверых. Запасов еды, которые они уничтожили за один день мне одному хватило бы надолго, но я не жалел ни мяса, ни вина. Как бы ни сложился этот поход, мне не суждено было вернуться из него живым. Или меня прикончат степняки, или сами дворяне, когда узнают о подлоге. Но глядя на раскрасневшееся от еды и выпивки лицо Ругона, я дал себе слово, что пойду со стариком до самого конца даже, если впереди меня ждет тяжкое обвинение, позор и мучительная смерть.