По дороге к высокой башне. Часть вторая
Шрифт:
Для тех, кто родился и вырос в долине, она казалась огромной, но я-то знал, что степь была намного больше. У нас ведь как бывает - чуть свернул с дороги в сторону или в какой-нибудь город попадешь или уткнешься в подножие гор, а в степи хоть месяц иди до края не доберешься. Вот и мы, проплутав неделю по лесам, наконец, вышли к обжитым местам. По тракту идти легко - дорога прямая, ухоженная, куда не кинешь взгляд всюду трактиры да харчевни, в которых можно умыться, поесть и хорошенько выспаться. Конечно лавка на постоялом дворе -- это не собственная мягкая постель, зато гнус не кусает, холодом от земли не веет и кривые корни в спину не впиваются. Оказавшись в привычном мире, Марон повеселел. Конечно, его мечтам
Через несколько дней мы добрались до западной стены. Несмотря на то, что совсем рядом была деревня, в которой сразу после великой битвы мы залечивали, полученные в бою раны Ругон решил заночевать под открытым небом. По его приказу отряд расположился в поле у самой кромки леса. Слуги развели огонь, нарезали еловых лап для постели и установили походный котлы. В ожидании ужина мы расселись вокруг костра. За нашей спиной шумели деревья и тревожно перекликались птицы.
– Не стану я здесь спать, - заявил Марон, зябко кутаясь в плащ.
Я понимал недовольство молодого воина. В двух шагах от нашей стоянки темнел "лес мертвецов", в котором мы похоронили несколько сотен воинов, павших в битве с ордой. Сам Марон в погребении не участвовал, потому что был тяжело ранен и отлеживался в деревне, но судя по всему, слышал истории о здешних призраках и не собирался проверять их на себе. Деревенские жители считали этот лес проклятым и старались обходить его стороной.
– Как тебе только в голову взбрело остановиться на ночлег в таком месте?
– спросил он Ругона.
– Место, как место, - старик пожал плечами, - пусть крестьяне всякие глупости болтают, нам до их страхов дела нет. Мы здесь друзей похоронили, а их души давно бродят среди сверкающих вершин.
– А про призраков ты слышал?
– Пустое, - Ругон отмахнулся, - но привел я вас сюда действительно не случайно - хотел, чтобы вы вспомнили, как проливали кровь на этом поле, как тяжело всем нам досталась победа над степью.
– Как такое можно забыть, - Марон скривился, - у меня до сих пор в дождливую погоду рана ноет.
Я в задумчивости потер плечо. За последнее время шрам стал значительно меньше, но думаю, он никогда полностью не сойдет.
– Я хочу, чтобы вы поняли, как важен для нас этот поход, - сказал Ругон.
Мы с Мароном переглянулись.
– Главное не в том, что владыка торопится вернуться домой, а в том, что, оставаясь в плену, он сумел сговориться с молодым ханом о мире, - продолжал воин, - по его словам кочевники готовы взять серебро и оставить нас в покое на несколько лет. Старик надеется договориться с королем и с торговыми гильдиями. Если они согласятся дать деньги на выкуп, то он сумеет в очередной раз оттянуть начало новой войны на долгие годы. Именно поэтому нам с вами, как можно скорее нужно доставить владыку в столицу.
Я хорошо понимал, о чем говорил Ругон. В свое время стараниями церкви удалось остановить набеги орды на целых 30 лет. С кочевниками бессмысленно было вести переговоры. Клятвы для варваров ничего не значили. Их можно было либо подкупить, либо победить в бою. Они всегда охотно брали наше серебро, но с каждым набегом их аппетиты росли. Предыдущий король Табин Одноглазый воевать не любил и предпочитал откупаться от беспокойного соседа. За время своего правления он опустошил казну, чем вызвал недовольство знати. Ныне здравствующий монарх Дидон не собирался платить кочевникам, потому что ценил деньги больше человеческих жизней. Он ничего не желал слышать о выкупе и собирался сражаться со степью до конца, но настал момент, когда в бесконечных битвах сложило головы почти все взрослое население королевства. Узнав об этом, церковь пришла в ужас.
– Зачем нам платить выкуп, - удивился Марон, - два года назад мы наголову разбили войско кочевников. Неужели ты думаешь, что сейчас они смогут собрать против нас новую армию. Уверен, что им это не под силу.
– Степь большая, - не согласился с ним Ругон, - в ней много людей и коней. В прошлый раз не все племена поддержали молодых ханов. В последней войне они не потеряли ни одного человека. Так что им мешает собрать новое войско?
Я хорошо представлял себе жизнь степи и был полностью согласен со стариком. Несмотря на то, что в великой битве многое варвары сложили свои головы, сейчас им на смену подрастают младшие братья и сыновья. В своем трактате "дикие народы юга" Гугон Красноречивый писал: "каждый кочевник готов в любой момент покинуть свое племя для того, чтобы принять участие в войне, потому что жизнь его пуста и не сулит ничего кроме тяжкого труда, тогда как на войне он сможет добыть себе славу и имущество убитых врагов".
– Нам необходимо с ними договориться, - настаивал Ругон, - что такое деньги по сравнению с человеческими жизнями? Даже после того, как король расплатился с ополчением и воинами и выделил деньги на восстановление Пауса, казна не оскудела. 30 лет без войны обогатили страну.
– Нельзя вечно платить за мир со степью, - не сдавался Марон, - что же мы за воины, если боимся открытой драки?
Не трудно было понять, о чем он толкует. В дни мира воинское сословие никак не могло проявить себя и проводило дни в праздности, зато во время войны дворяне могли рассчитывать на щедрое вознаграждение и внимание королевской особы. Только в бою можно было снискать славу. Наверно, если бы я был настоящим дворянином и родился в собственной усадьбе, то думал так же, как Марон, но моя жизнь сильно отличалась от той, к которой привыкли молодые воины. Я провел много времени среди простых людей, успел повоевать в рядах ополчения и потому хорошо понимал, сколько горя принесла народу война.
– Битва ради битвы не имеет смысла, - упорствовал Ругон, - говорю вам - стране нужна передышка. Нужно время, чтобы бабы смогли нарожать и вырастить новых воинов.
Марон не стал продолжать спор, но я видел, что слова старика его не убедили. В этом не было ничего удивительного, потому что молодой воин просто озвучил нам то, о чем думали большинство дворян.
– Мы сильно рискуем, отправляясь в поход, - продолжал старик, - но я хочу, чтобы Вы поняли - сейчас наши жизни по сравнению с жизнью владыки ничего не стоят. От его возвращения в столицу зависит многое.
Марон презрительно фыркнул.
– Жизнь каждого из нас важна для богов. Но к чему все эти разговоры? Мы не дети и понимаем, что в степи нас могут ждать тяжелые испытания.
Ругон нахмурился.
– Я говорю не про степь.
Мы с Мароном удивленно переглянулись.
– Тогда, о чем ты говоришь?
– спросил молодой воин.
– Гамон считает, что по дороге на нас могут напасть, - пояснил Ругон, - нас могут попытаться убить прямо здесь в долине, когда мы с владыкой поедем обратно.