По дороге к высокой башне
Шрифт:
"Как далеко они смогут отойти от города? Что ждет этих несчастных в пути?" - думал я, глядя на перепуганных беженцев. Ответа на эти вопросы у меня не было. В задумчивости я потер рану на груди. Кровь давно запеклась, но в месте укола болела распоротая кожа и ныло ребро.
"А что ждет нас и тех, кто не успеет покинуть город в ближайшее время?" - с тоской подумал я и "навострил уши" в надежде услышать, о чем между собой говорили дворяне.
– Если не удержим мост отойдем к лесу, - сказал один из воинов, отвернулся и сплюнул в мутный поток, - а там и до Западной стены
Я проследил за его взглядом. Сразу за рекой начиналась знаменитая Приграничная пуща - дремучий лес, который тянулся до самой Западной стены. Это массивное сооружение построили меньше века назад, как дополнительную защиту от степи. В ополчении говорили о том, что если королевская гвардия не успеет вовремя подойти к Паусу, то для решающей битвы остановится именно там. Это была последняя линия обороны. Если и она падет путь в столицу будет открыт.
Мне не хотелось возвращаться к солдатам, поэтому я спустился к реке, умылся и попытался оттереть с сабли и нагрудника засохшую кровь. На какое-то время это занятие целиком поглотило меня. Когда я закончил и повернулся оказалось, что стоящие рядом дворяне смотрят на меня. На всякий случай я низко поклонился, ломая голову над тем, чем мог так заинтересовать друзей своего нового командира.
– Подойди, - сказал один из дворян.
Я подбежал и еще раз низко поклонился.
– Откуда я тебя знаю?
– задумчиво спросил воин и прищурился.
Я похолодел от ужаса. Передо мной стоял дворянин, который чуть не прибил меня в монастыре за то, что я прикоснулся к его мечу. Он был в отряде знатного вельможи навестившего владыку перед самой войной. Кажется, его звали Кабу. Чтобы не встречаться с ним глазами я склонился почти до самой земли.
– Морда у тебя знакомая, - продолжал воин.
– Ладно, - сказал предводитель нашего отряда, - не до того сейчас.
– Иди к остальным, - приказал он мне.
Я не заставил просить себя дважды. Не знаю, что будет, если воин узнает во мне послушника.
"А с другой стороны, что он может мне сделать?" - подумал я, - "им нужны солдаты, значит в ближайший монастырь меня точно не отправят".
Как я успел заметить в нашем отряде кроме меня ополченцев не было, на стражников солдаты тоже походили мало, если не считать тех, кто пристал по дороге. Возможно это были слуги и захребетники, которые сопровождали знатных господ. Если первые нанимались за деньги, то судьба последних была незавидна, проданные семьей за долги они не могли ослушаться хозяина и без сомнения пошли бы на верную смерть. Спутники дворянина смотрели на нас свысока. Люди, недавно присоединившиеся к отряду, отошли в сторону, чтобы не слышать колких замечаний и глумливых подначек. Видимо не только меня задевали насмешки дворянских слуг. Я присоединился к изгоям.
– Ты что стражник?
– спросил угрюмый дядька.
– Нет, с чего ты взял?
– удивился я.
– Крови не боишься, - ответил новый знакомый и тяжело вздохнул, - я, когда увидел, как ты свою саблю намываешь чуть богам душу не отдал. Я человек мирный, крови боюсь. Вот и подумал, что ты стражник. Говорят, они
– Нет, - я покачал головой, - раньше в слугах ходил, двор подметал, ночные горшки чистил.
Дядька понимающе кивнул.
– А я купцу одному служил. Как услышал, что степняки стену захватили взял свое барахло и пошел на улицу. Семьи нет, дома нет, так что терять нечего.
– А копье, где взял?
– Мародера одного придушил. У него забрал.
Дворяне о чем-то заспорили. Среди них было несколько совсем молодых парней немногим старше меня. Было заметно, что они не согласны с остальными, но судя по всему к их мнению никто не собирался прислушиваться. Командир махнул рукой призывая нас к себе. Когда мы подошли я услышал, как один из молодых воинов сказал, - все равно я считаю, что мы должны остаться здесь. Кто если не мы защитит горожан, когда к переправе подойдут степняки?
– Не наше дело спасать беженцев, - резко ответил пожилой дворянин, - мы должны защищать мост до подхода гвардии, а на этом берегу нам не удержаться.
– Собирайте вещи, - сказал нам командир, - мы уходим.
Отряд спустился к воде и несколько воинов подошли к лодочникам, расталкивая женщин и детей. Собравшаяся у реки толпа недовольно загудела. Судя по всему, перевозкой занимались члены одной семьи - старик и двое молодых парней. Они как раз собирались переправить на другой берег очередную партию беженцев. При виде знатных господ старший рыбак вышел вперед.
– Надо перевезти моих людей, - сказал ему наш новый командир.
Похоже он не хотел вести отряд по мосту. Народ все прибывал и у переправы столпилось много перепуганных и озлобленных людей, так что пробиться на другой берег было совсем непросто.
– Не могу, господин, - ответил старик без всякого почтения, разгоряченный работой и опьяненный решимостью совершать добрые дела он даже не поклонился, - я спасаю женщин и детей.
– Надо перевести моих людей, - словно не слыша повторил воин, он не повысил голос и даже не посмотрел на упрямца, - приказ короля.
– Король далеко, а степняки близко, - ехидно ответил рыбак и задиристо дернул лохматой головой, - пока я не перевезу этих людей...
В следующее мгновение старик поперхнулся и согнулся пополам. Толпа ахнула и отпрянула в ужасе. Воин убрал кинжал в ножны, повернулся к молодому рыбаку и таким же бесцветным голосом сказал, - Надо перевести моих людей. Немедленно.
Вода в Суре была черная и мутная, под мостом притаились опасные водовороты.
– Осторожно, - кричали из первой лодки, - по носу топляк.
Со своего места я видел широкую спину рыбака, копну давно нечесаных волос. О чем он думал? Жалел ли отца или наоборот радовался, что после смерти родителя станет старшим в семье и завладеет доходным делом? Особенного горя у него на лице я не заметил. После того, как старик вытянулся на земле и затих, рыбаки оттащили мертвое тело в сторону, накрыли какой-то старой дерюгой и помогли нам забраться в лодки. Притихшая толпа побоялась помешать погрузке, никто не хотел последовать за упрямым стариком.