По дороге любви (сборник)

Рубальская Лариса Алексеевна

Алька молчала, не зная, что сказать. А Сольвейг грустно пела свою вечную песню.

– Как я жила до сих пор без него? Такого умного, нежного, доброго. Без этого чувства, которое ни на секунду не исчезает, не дает думать ни о чем другом?

– Девочка моя, радость моя, может быть, самая последняя и самая главная моя любовь! Как я счастлив, что ты у меня есть!

Потихоньку подкатила осень, Главный с женой уехали в санаторий. Алька скучала, грустила, ждала.

Таня тоже скучала и грустила. Митя оказался стойким и на примирение не шел. Но оба эти чувства, одинаковые, казалось бы, оказывается, бывают разными. И Алькина грусть была совсем не похожа на Танину.

На премьеру нового фильма они пошли вместе и возвращались домой уже не одни, а в сопровождении двух кинодеятелей. Марк был оператором, и Таня сразу шепнула Альке, что он ничего, и она не против закрутить с ним роман. Виктор достался Альке, он тоже работал на этом фильме, только звукорежиссером. Он предложил девочкам заехать к нему, отметить знакомство.

Ну а дальше все, как бывает всегда и

у всех в молодости. Немного вина, конфеты, музыка, поцелуи. Квартира была большой, Таня с Марком довольно скоро удалились в дальнюю комнату. Алька засобиралась домой, Виктор не стал ее задерживать и пошел провожать. Они очень долго сидели на лавочке возле Алькиного дома, болтая обо всем на свете, и Альке было очень хорошо и спокойно. Правда, ток высокого напряжения в этот раз по нервам не шел, даже в тот момент, когда Виктор обнял и долго целовал ее перед тем, как отпустить.

До приезда Главного оставалась неделя, он звонил в редакцию из санатория – Алька слышала, как Валентина разговаривала с ним по телефону, кокетничала вовсю, докладывая о редакционных делах. В какое-то мгновение Альке безумно захотелось услышать его голос, сказать, что скучает и ждет. Но мгновение скоротечно, оно прошло. А вечером ее уже встречал Виктор с большим букетом осенних астр. И опять немного вина, музыка, поцелуи. Но в этот раз Алька домой не торопилась.

* * *

Все ждали Главного. Известный писатель принес новую рукопись и торопил с решением о публикации его романа. Без Евгения Павловича этот вопрос решиться не мог, и редактор отдела прозы боялась, что роман уплывет в другой журнал.

Дела обрушились на Главного прямо с первой минуты. Алька на его этаже не появилась, хоть и знала, что он вернулся. Не увидел он ее и во второй день, не мог же он сам подняться к ней в корректорскую. На третий день он решил устроить общередакционное собрание, причины и повода для которого у него не было.

Алька вошла в кабинет, когда там уже было полно народу. Главный смотрел на нее растерянно и тревожно, говоря при этом какие-то необязательные вещи о редакционных планах. Все его слушали, кто-то что-то говорил.

Алька не смотрела в его сторону, сидела, немного опустив голову. Когда тема была исчерпана, Главный поблагодарил всех за внимание. Народ стал расходиться. Алька рванулась к двери, но услышала его голос: «Александра, останьтесь, пожалуйста, у меня есть к вам вопросы». – Сотрудники переглянулись удивленно – вопросы? У Главного к корректору? Это что-то новенькое. И все ушли.

Король подошел к садовнице, тихонько взял ее за плечи:

– Алечка, я ни о чем тебя не спрашиваю. Я только хочу тебе сказать. Мне кажется, я понимаю: что-то изменилось в твоей жизни в эти дни, и я даже догадываюсь – что. И я знал, что это когда-нибудь обязательно произойдет. Я просто хочу, чтоб ты знала – я очень благодарен небесам за те дни моей жизни, в которых была ты. И я всегда буду их помнить. Будь счастливой, моя любимая.

Садовница повернулась и вышла из кабинета.

Когда Алька с Виктором расписывались, свидетелями у них были Марк и его жена. Таню на свадьбу не позвали. Были причины. Вся редакция за Альку радовалась, все ее поздравляли. Зам главного подарил ей от коллектива вазу.

– Жаль, – сказал он, – Евгений Павлович в больнице – у него язва обострилась, а то бы он вручил вазу сам.

Как недавно, как давно…

Как недавно, как давно

Как недавно это было, как давно, Цвет акаций осыпался, как в кино. На ветру летели стайкой лепестки, И ложились в теплый ковш твоей руки. А потом ты опрокинул этот ковш, И над нами прошумел цветущий дождь. Ты, как маленький, зажмурился смешно, Как недавно это было, как давно. Я с тех пор почти забыла голос твой, Торопливый звук шагов по мостовой, Все засыпал облетевший белый цвет, Не засыпал только память прежних лет. Лет, когда цветы летели, как в кино, Лет, когда ты так зажмурился смешно, И когда ты приходил, и так любил, И когда ты вдруг ушел и все забыл. Хочешь, я тебя прощу, Хочешь, снова в жизнь впущу, Хочешь, сам меня обратно позови. Дверь, как раньше, затвори, Нежных слов наговори О своей, так и не сбывшейся любви. Сколько весен пролетело с этих пор, Облетал и снова цвел наш старый двор, Где с тобой тогда мы были так близки, А сейчас к другим слетают лепестки. Цвет акаций так недолог, ну и пусть, Я с тобой узнала, что такое грусть, Поняла

с тобою, что такое боль, И какой бывает горькою любовь.

Эстрада прошлых лет

В жизни перемены неизбежны, Уплывают вдаль года. Память возвращает с грустью нежной Нам былое иногда. Голубой квадратик КВНа, Линзой увеличенный слегка. Голоса забыто-незабвенно Долетают к нам издалека. Но сегодня нам не взять билет На концерт эстрады прошлых лет. И эстрадный звездный небосклон Звездами другими заселен. Но былое в сердце постучит, И знакомый голос зазвучит, И проложит память новый след На концерт эстрады прошлых лет. В старом парке ракушка эстрады Нас тянула, как магнит. Тот, кто постоял с кумиром рядом, Становился знаменит. Шутки наизусть запоминали, Голосам старались подражать. Все про жизнь своих кумиров знали, К дому их ходили провожать. Но былое в сердце постучит, И знакомый голос зазвучит, И проложит память новый след На концерт эстрады прошлых лет.

Учитель рисованья

В этот день по расписанью Первым было рисованье. К нам пришел учитель новый, Симпатичный и суровый. Все девчонки в нашем классе Стали вдруг ресницы красить, Все альбомов накупили, А другое все забыли. Учитель рисованья, Вы не подозревали, Что вы заколдовали Весь наш недружный класс. При чем здесь рисованье, При чем здесь воспитанье, Вы ничего не знали, А мы влюбились в вас. Все кончается когда-то, Оказалось – вы женаты, И текли в альбомы слезы На пейзажи и на розы. Мы узнали обо всем, Очень грустно стало. С белых вишен за окном Детство облетало.

Кенгуру

У кенгуру с утра плохое настроенье, У кенгуру с утра не ладятся дела. И кенгуру с утра в газету объявленье Об этом очень грустное дала: Помогите кенгуру, Потому что поутру Кенгуру в своем кармане Обнаружила дыру. А дикобраз с утра в хорошем настроенье, А дикобраз с утра уладил все дела, И дикобраз с утра, увидев объявленье, Решил, что кенгуру нужна игла. Помогите кенгуру, Потому что поутру Кенгуру в своем кармане Обнаружила дыру. И дикобраз спешит на выручку подруге. Характер у него колючий, но не злой. Известен дикобраз как мастер на все руки, Дыру зашил он собственной иглой. Помогите кенгуру, Потому что поутру Кенгуру в своем кармане Обнаружила дыру. И кенгуру теперь в хорошем настроенье, Спасен от сквозняков детеныш кенгуру. Ненужное уже, слетело объявленье И бабочкой кружится на ветру. Помогите кенгуру, Потому что поутру Кенгуру в своем кармане Обнаружила дыру.