По дороге могущества. Книга третья: Падение. Том II
Шрифт:
Чем дальше мы шли, тем меньше работало кристасветов, но света оставшихся вполне хватало, чтобы разглядеть дорогу. Наконец мы остановились у одной из окованных сталью дубовых дверей и Вейри с небольшим усилием приотворила её, но, едва из образовавшейся щели потянуло запахом гнили, целительница тут же замерла, подобно статуе.
Заметив настороженность алхимика, я тут же активировал вторую кожу, облачившись в боевой комплект, и потянулся к рукояти меча.
— Вейри? — тихо позвал я женщину. — Что-то не так?
— Запах, —
Я тут же вытащил из ножен Халдорн, скинул с плеча щит и шагнул к двери. Дождавшись, пока Вейри встанет мне за спину, я шепотом проговорил выученное недавно заклинание “Свет”.
— Свайр! — слетело с губ последнее слово заклинания, являющее его активатором, и меня тут же окутал ореол мягкого желтого сияния. Жаль, его яркость стандартна и её нельзя регулировать, как шарики ручного кристасвета.
Подняв щит и положив на его кромку лезвие клинка, я открыл дверь пошире и, невольно задержав дыхание, перешагнул порог.
Вот жешь Лядь…
Разорванные и гниющие куски того, что не так давно было телом Фергюса, были разбросаны по всей усыпальнице. Жаль, что не догадался чем-нибудь перевязать лицо, а то от тошнотворного запаха становилось дурно и слезились глаза, а к горлу подступал ком. Стиснув зубы, я осторожно прошелся по всему помещению и убедился, что здесь больше никого нет. Убрав клинок и щит, я повторно применил вторую кожу и закрыл нос рукавом рубахи.
— Можете заходить! — прокричал я в сторону двери. — Только нос прикройте.
Вейри зашла первой, держа в руках небольшую плоскую баночку. Осмотревшись, она подошла и протянула её мне.
— Помажь внутри носа и под ним, поможет.
Я безропотно подчинился, захватив пальцами из баночки немного мази. Гнилостный запах разложения тут же перебил чудесный аромат апельсина и свежей дыни.
— Боги!.. — просипел едва вошедший Мыфан и тут же выскочил наружу, опустошив содержимое желудка. Но до казначея мне уже не было абсолютно никакого дела, всё моё внимание поглотило изучение разбросанных останков.
— Что скажешь? — спросил я алхимика.
Вейри присела на корточки и осторожно приподняла то, что когда-то было грудной клеткой.
— Скажу, что кто бы это не сделал, он был лядски силён, — наконец мрачно ответила целительница. — Мёртвое тело разорвали просто голой силой, не обращая внимания ни на связки, ни на кости.
Я тяжело вздохнул.
— Как думаешь, как давно это произошло?
Она пожала плечами.
— Судя по степени разложения прошло не больше двух-трёх дней.
Я скривился.
— Ясно…
— А это… это точно мой племянник? — выдавливая из себя слова, спросил дрожащий Мыфан, стоя у двери и зажав рот и нос рукой.
Я нашел взглядом голову и шагнул к ней, перевернув её сапогом.
— Это он, Мыфан.
— Боги! — простонал казначей. — Но зачем кому-то совершать такое зверство? Это что, месть за его предательство или что?
— Не думаю, что всё так просто, — едва слышно пробормотал я. — Вейри, можешь сказать, все ли части тела на месте? Ничего не пропало?
— Хм. — Вейри закусила губу и прошлась цепким взглядом по каждому лежащему куску. — А ну подожди-ка. — Она подалась вперёд и бережно подняла оторванную голову, а затем внимательно и долго изучала её. — Саргон, нам надо тщательно здесь всё осмотреть и найти его глаза. Это должны быть два довольно твёрдых чёрных шара с ниткой зрительного нерва или без неё.
Нахмурившись, я принялся за поиски. Мы на два раза прошарили всю усыпальницу, но глаз Фергюса так и не нашли.
— Глаза, значит, — Вейри устало привалилась к стене и задумчиво нахмурилась.
— Это что-то значит?
Она кивнула.
— Да. И довольно много. Дело в том, что глаза, покрытые очами тьмы, не подвержены разложению. И именно глаза являются важной составляющей во многих ритуалах, в основном, некромантских.
Я напрягся.
— Некромантских ритуалов, говоришь… а среди таких случайно нет вызова души для допроса?
Вейри внимательно посмотрела на меня.
— Есть. Без глаз вызвать душу не получится. Это известно всем, кто хоть мало-мальски разбирается в вопросе. Да и совершить проверку, чтобы выяснить, какие заклинания воздействовали на умершего, тоже теперь нельзя.
— Понятно, — процедил я и прошелся взглядом по останкам. — Но ведь исчезли не только глаза, верно? Ещё у него пропала правая рука.
Целительница удивлённо вскинула брови, а затем ещё раз всё тщательно осмотрела и на её лице появилась глубокая задумчивость.
— Ты прав, у него действительно нет правой руки. И если бы не ты, я бы и не заметила этого.
Я стиснул зубы и скривился, едва сдерживая разгорающееся в груди пламя.
Глаза, полные безмерного удивления, отчаяния и ужаса. Я уже видел этот взгляд, взгляд, в котором ясно читался отказ признавать неизбежность приближающейся смерти. Видел у Фергюса. Поэтому-то он и показался мне столь знакомым.
Я опустил глаза и посмотрел на дриарилловую ладонь.
Он мёртвой хваткой вцепился в тот нож. Несмотря на все усилия, он продолжал упорно тянуть острейшее лезвие к своей шее, вгоняя его в плоть раз за разом. Захлёбывался кровью, но не останавливался.
Я сомкнул ладонь в кулак.
Не останавливался, потому что не мог остановиться.
Фергюс не хотел умирать, но чужая воля всё решила за него. А ведь я ещё тогда, помнится, удивился тому, что столь хилый парень оказался так силён. А выходит, всё дело было в руке… В той самой правой руке, которой он себя и убил, и пропажу которой хотели скрыть, разорвав его тело на куски…