По дороге пряностей

Распопов Дмитрий Викторович

— Зато дядя Франческо, я поставляю вам многое из того, что есть на этом столе, уже за это, вы меня и любите.

— Да? — удивился я, поворачиваясь к нему, — откуда же столько необычностей?

— Константинополь, Александрия, Египет, Испания, Германия, Англия, Венгрия, Литва, Русь, — быстро перечислил он, — и это только основные мои поставщики.

— Сеньор Франческо говорил, что вы хороший моряк? — закинул я пробную удочку.

— Не хочу говорить о себе что сильно хорош, — он открыто мне улыбнулся, — лучше спросить об этом у моих знакомых,

а то вы ещё подумаете сеньор Витале, что я себя нахваливаю.

— Полно Бертуччи, — хозяин дома, взмахнул рукой, — спроси у любого, лучше тебя не найти морехода.

Гость лишь смущённо пожал плечами, адресуя этот жест мне. Я стал осторожно интересоваться его прошлым, настоящим, планами, и он подробно мне всё рассказывал, мало что скрывая. Если о чём и утаивал, то о делах своего дома, неличных и это было всем понятно. Также оба понимали, что сейчас идёт натуральное собеседование, и оценка его способностей, поэтому он старался как мог.

Параллельно я выяснил, что он знает четыре языка, является отцом двух прелестных дочерей и мужем красавицы жены. Они были знакомы с ней с детства, вот так эта увлечённость и переросла в серьёзные отношения.

— Как она относится к вашим отлучкам? — поинтересовался я, — вы ведь довольно часто отсутствуете дома.

— Габриэлла всё понимает, даже любовника себе не заводит, — честно ответил он, — братья сколько раз пытались её уличить, да всё без толку.

— Вашему счастью не все рады в вашем доме? — тут же спросил я.

Он чуть нахмурился, перевёл взгляд на сеньора Франческо, но тот лишь кивнул ему.

— Это сложный вопрос сеньор Витале, — он задумался, — наверно самый лучший ответ на него будет — это человеческая зависть. Я успешен, наследник рода, счастлив в браке и имею верную, любящую жену и двух детей, но вот тот, кто думает, что подобного на свете не может быть, равняя людей и их поступки под собственные мысли, причём палец о палец ничего не делая, чтобы что-то изменить в своей жизни, вот такие и пытаются очернить меня перед отцом и всеми остальными.

— Хм-м-м, — я задумчиво постучал пальцами по столу, картина была в целом ясной. Сильно сомневаюсь, чтобы он меня обманывал по-крупному. Сеньор Франческо, которому я доверял, поручился за него, к тому же, вовремя всего разговора у меня самого не возникло к Бертуччи ни капли негативных эмоций, как бы я не пытался их из себя выдавить.

За столом повисла тишина, а двое взрослых переглянулись.

— У нас во взаимоотношениях с партнёром есть одно негласное правило сеньор Бертуччи, — наконец я принял решение, — мои просьбы, какими бы они ни были для вас странными и необычными, нужно исполнять в точности. Более подробно вам об этом расскажет второй наш компаньон.

Он недоверчиво посмотрел на меня.

— Так вы согласны сеньор Витале? Согласны принять меня в свою компанию?

Такое конечно странно было слышать от взрослого, но я похоже начинал привыкать. Поэтому я протянул ему руку, которую он яростно пожал.

— Вы нужны будете мне через неделю, мы запускаем

пробную стройку, и вы понадобитесь мне как эксперт.

— Да, конечно, — закивал он, — где мы встретимся?

— Заезжайте ко мне домой, я предупрежу охрану, — я поднялся из-за стола и откланялся, — прошу меня простить, меня ждут учителя.

— Вас всё ещё есть кому-то, чему-то учить сеньор Витале? — с ехидством поинтересовался хозяин дома.

— Сеньор Франческо, — я с укоризной посмотрел на него, — верховая езда, стрельба из лука и фехтование, к моему глубочайшему сожалению нельзя выучить за месяц, как например другой язык.

— Ну что ж, это весьма полезные занятия для молодого человека, — покивал он головой, — буду ждать от вас новостей.

Я поклонился ещё раз обоим и вышел.

Глава 3

Когда ребёнок с невероятно умными и холодными глазами вышел, Бертуччи поёжился.

— Наверно так себя чувствуют, на допросе в суде, — признался он.

Сеньор Франческо пожал плечами.

— Я предупреждал, что этот малыш рано или поздно уронит мир к своим ногам.

— Сегодня отец слышал во дворце, на приёме генуэзских послов у дожа, как тот рассказывал, что его сын сделал со своим врагом, — Бертуччи покачал головой, — он приказал расплавить золото из своего кошеля и вылить его в рот одному из вассалов императора Священной римской империи, прямо у того на глазах.

Глаза у собеседника расширились и он даже наклонился, чтобы лучше слышать.

— И ничего не сделал ему?

— Энрико закончил рассказ к сожалению на этой части, — признался Бертуччи, — но почему-то, зная его сына, ни у кого не повернулся язык сказать, что это наглая ложь. Как сказал отец, Дандоло ещё при этом усмехнулся и сказал, что попросил сына подумать, что можно сделать с поведением генуэзских мореплавателей, которые стали непонятно отчего последнее время выдвигать непомерные требования.

— Послов проняло? — засмеялся Франческо.

— Запугивать целый город шестилетним ребёнком выглядело бы странно, если бы не все эти истории, которые возле него крутятся, словно мухи, — покачал в ответ тот головой, не понимая, как такое возможно.

— Если Витале предложит тебе поспорить на это — не соглашайся, — сразу предупредил его старший компаньон, — это его ещё больше раззадорит и он опять что-нибудь придумает, отчего Папа обрушит на его или наши головы ещё большие кары.

Мужчина посмотрел на него серьёзно.

— Вы так в нём уверены дядя Франческо? Мне подчиняться ребёнку?

— Смотря, что ты хочешь Бертуччи, — тот легко улыбнулся, — смотря какие цели ты преследуешь.

— Вы знаете, что я хочу известности, славы! Хочу, чтобы передо мной все преклонялись и восхищались! — пылко воскликнул собеседник.

— Тогда если веришь мне, держись этого ребёнка, — сеньор Франческо перестал улыбаться и серьёзно посмотрел на племянника, — даю тебе слово, что уже через семь дней ты забудешь все свои сомнения.