По дороге в булочную (Сборник рассказов)
Шрифт:
– Скажи, Мария, - обратился он к стоящей рядом Марии, - Что это с ним?
– Диабет, - ответила Мария прыгая по камушкам мостовой.
На город надвигался полдень.
– Ага, - сказал Нептун, - ясно.
– А пойдем в Макдональдс, - предложила Мария прыгая по камушкам мостовой.
– Пойдем.
В Макдональдсе было холодно и тихо. То есть, нет, в Макдональдсе было жарко и шумно.
– Мне филе, - сказала Мария прыгая по камушкам мостовой.
– Слушаю вас, - сказала барышня у
– Филе...
– Здесь будете есть?
– Здесь. Филе, два двойных чизбургера, две средние картошки, колу безо льда среднюю, спрайт большой, два кетчупа.
– И пирожок, - сказала Мария, прыгая по камушкам мостовой.
– Какой?
– С лесной ягодой.
А потом они это все съели.
И пошли гулять. Причем царь Нептун чесал трезубцем затылок, а Мария прыгала по камушкам мостовой.
Но это, как сказал барон Мюнхгаузен, еще не все.
– А пойдем в ЗАГС, - сказала однажды Мария прыгая по камушкам мостовой.
Вот теперь все.
НЕУДАЧНАЯ ГИБЕЛЬ
Петр Семенов по прозвищу Семен Петров сидел за столом и пил мать-сырую воду. Вдруг в голове Семена Петрова что-то заболело.
– Это лопнул важнейший для фунциклирования организма сосуд, - определил Семен Петров и принялся ждать смерти.
Смерть не приходила.
Семен Петров начал тщательно вслушиваться в нутро организма.
– Кажется, у меня рак легких, - сказал Семен Петров.
Он отпил еще матери-сырой воды. Смерть не наступала.
– Кажется, у меня злокачественная опухоль мозга, - сказал Семен Петров несколько погромче.
Но гибели не последовало.
– А у меня порок сердца, - громко произнес Семен Петров.
Молчание.
– У меня гангрена на ноге!
– крикнул Семен Петров.
Тишина продолжала царить в комнате.
– У меня белокровие! У меня начинается общее заражение крови! закричал Семен Петров, - У меня аневризма аорты! Эй! У меня инфаркт миокарда! Ты меня слышишь?!
Слышу, Семен, слышу. Успокойся. Всему свое время.
СТРАШНАЯ СКАЗКА
Ночь была жаркой. Троглодит Иванов сидел на кухне и ел борщ, поглядывая на часы. Большие японские часы Citizen, висящие на стене, показывали два часа. За окном завывала сигнализация стоящего под столетним дубом катафалка. Где-то в квартире скрипнул паркет. Иванов насторожился. По радио передавали похоронный марш. Под его мрачные звуки Иванов взял свечу и вышел в длинный темный коридор. На улице истошно завыла собака. Тусклое пламя свечи обнажало перед Ивановым паутину и разбегающихся пауков. Иванов шел по коридору туда, где, как ему показалось, скрипнул паркет. Он дошел до конца коридора и зашел в комнату, но вдруг...
Но вдруг что-то большое и черное накинулось на него и принялось душить. Во тьме блеснули клыки чудовища. Оно угрожающе рычало. Иванов ударил его подсвечником.
– Ты чего не спишь?
– спросил его Иванов.
– А ты чего?
– Я что-то есть захотел, разогрел себе борщ.
– А на завтра там осталось?
– Да.
– Ну, тогда - спокойной ночи.
– Спокойной ночи, - ответил Иванов, выключил свет и пошел доедать борщ.
ПОЕЗДКА
Залитые солнцем деревья. Едет маршрутка. В центре города дождь, но я об этом еще не знаю. Я сижу возле шофера. Он тормозит у очередной остановки в надежде на пассажиров. Желающих сесть не находится.
– Все отдыхают, - говорит шофер.
Я молчу. Интересно, он хочет, чтобы я отреагировал? А если я ничего не скажу?
– Жарко, - говорит шофер.
Я продолжаю молчать. Закрываю глаза и пытаюсь притвориться спящим. У меня это не выходит. В темноте плавают круги, и меня начинает мутить. Я открываю глаза.
– Куда он едет?
– возмущенно говорит шофер.
Я молчу. Пусть едет, куда хочет. Мне какое дело.
– Да, в такую погоду надо на даче сидеть, загорать, - говорит шофер.
Я опять закрываю глаза и вижу цветные круги. Нет, это невозможно. Открываю глаза. Над городом впереди висит туча.
– Дождь, наверное, будет, - говорит шофер.
Я отворачиваюсь и смотрю в окно. Человек в джинсовой куртке идет по мосту. Ветер треплет ему волосы. Внезапно маршрутка останавливается.
– Нет, так дело не пойдет, - говорит шофер.
– Вылезай.
Я вскидываю брови и изображаю удивление.
– Давай-давай, вылезай, вот тебе твоя пятерка, уходи, - говорит шофер.
Я беру деньги и выхожу из машины. Маршрутка уносится. Я стою и рассматриваю одуванчики. Опять не доехал.
УЛКА
Юлии Овчинниковой
Она... она настоящая. А я - нет. Я плюшевый, я лежу на диване, а она ходит себе мимо. То косметичку откроет, то расческу схватит. Она нервничает. А я лежу на диване, и мне все равно, потому что я - плюшевый. А она бегает вокруг, бегает. То трубку телефонную поднимет, то обратно бросит. Проводит рукой по волосам, жалобно бросает взгляд в разные стороны. Она переживает, она хочет что-то сделать, причем сама не знает, что. Я же спокойно лежу на диване, потому что я - плюшевый, и мне - все равно. А она прекрасна в своем волнении. Она ходит то на кухню, то в ванную. То заглядывает под шкаф, то открывает тумбочку. Она сдувает волосы со лба. Она вытирает лоб рукой и чешет нос. Как же она волнуется! А я-то все лежу на диване, потому что плюшевый я. Не интересует это меня.