По дороге в легенду
Шрифт:
Он ушел на покой, спрятавшись от мира в хорошо скрытом жилище. Пять лет он отшельничал вместе с любимой женщиной, возделывая землю и разводя скот – это не так уж и много... Но это – целая жизнь. И, как и всякая жизнь, однажды она закончилась.
Найти их дом, надежно укрытый от любого взгляда, закрытый сферами ловушек, было практически невозможно. Никакой магии – только хитрость и коварство. И в центре этих колец – рай на двоих. Маленький домик, птицы, козы и пара коров... Но однажды у Риго объявились гости.
Первый пришел еще до полудня. Он был высоким и худощавым. Он упивался звуками своего голоса и совершенно
Второй пришел в самое время дневного жара. Он был невысок и тучен и чуть что принимался смеяться, и многочисленные подбородки его тряслись и подпрыгивали, как тряслось и подпрыгивало его брюхо, подобное бочонку дрянного, кислого пива, безбожно разбавленного и столь же безбожно дешевого. Он звал Риго воевать под своим началом и обещал ему почести, достойные такого воина. Он гоготал, как гусь, говоря, что хорошие, значит, деньки настали для Риго, что он воюет только с навозом. Он смеялся все время, за исключением того мига, когда взглянул на ту женщину... Но затем его смех стал лишь злораднее. На размышления был дан день.
Оба совершили одну и ту же ошибку – они говорили с Риго с позиции силы, намекая, что он не сможет защитить от них свою женщину и свой дом. В этом они были правы. Убийца – плохой защитник. И Риго, даже находясь в своем доме, не смог бы защитить свою женщину. Поэтому он убил свою любимую. Быстро и безболезненно, прежде чем она поняла, что к чему. Сжег свой дом и ушел, стирая свои следы.
Война началась без его участия. Мир, казалось, позабыл о безумном воине до того момента, как оба царства не задохнулись в пламени пожаров и в смраде чумы. Риго оказался единственным победителем в срежиссированной им бойне.
Казалось бы, как можно выиграть войну при помощи ножа? Никак – ответите вы, и будете правы. В одиночку победить армию невозможно. Но когда стороны две... Убей вестового – и отряд не получит подкрепления, и враг не сможет вовремя обнаружить неприятельский отряд. Убей офицеров перед боем – и пехота побежит, не выдержав натиска противника, не зная, кому подчиняться и что делать. Для того чтобы эти события следовали наиболее разрушительно, нужно всего лишь вовремя чередовать стороны – и не оставлять свидетелей.
Странные убийства обратили на себя внимание слишком поздно и были необъяснимы, пока стороны не договорились о «поединке, который решит все». Конечно, обе стороны, пожимая руки и скрепляя этим договор, сжимали в руках отточенные мечи, но нож быстрее меча...
Риго возник в середине поединка, когда усталость поединщиков, да и легкие ранения, полученные во время боя, уже сказывались. Он в красочных и шикарных выражениях расписал свою роль в учиненном им беспорядке, а когда гости-поединщики в гневе кинулись на него, он зарезал обоих. Высокому – вспорол брюхо, жирному – перерезал горло.
После этого победитель Войны Ножа счел свою месть завершенной и ушел, проклинаемый и ненавидимый людьми и гномами, вздрагивающими при звуках его имени... И разыскиваемый вампирами и д’эссайнами – чтобы так или иначе, но найти применение его талантам. Вампиры, на свою беду, успели раньше. Об этом я
Предаваясь подобным воспоминаниям, я дрейфовал по течению, время от времени делая несколько сильных гребков и возвращаясь обратно к месту нашей стоянки. На шестом подобном возвращении я плюнул на все рассуждения и просто всласть побултыхался, чувствуя, как проточная вода уносит с собой все горести и печали...
За своим купанием я умудрился пропустить тот момент, когда купленная Лесс пародия на нормальную бессловесную лошадь умудрилась тихо сняться с места нашей стоянки и отчалить в направлении своей новой хозяйки. Завидую – будет нагло любоваться ее купанием и делать вид, что ему это ну совершенно неинтересно. Нет, виды разные, так что у него, может, и физиологической реакции не будет... Но эстетическая...
Я и сам-то до сих пор вспоминаю ее публичное купание, пусть из публики была только моя несчастная персона. Несчастная – из-за дикой гормональной бури, вызванной пробуждением, а также тем, что Лесс демонстративно не обращала на меня внимания. Будто я предмет мебели – или не отношусь к мужскому полу. Да, вид другой... Но это вовсе не мешало мне восхищаться ею!
Хотя... Как я выглядел после пробуждения? В гроб кладут краше. Я точно помню. Как помню и то, что возбуждение, накопившееся за время сна и за время вольных и невольных наблюдений за сей прекрасной белокожей наемницей, требовало выхода. Как и обида, перемешанная с легким укором моему самолюбию. Вылилось это в обладание женщиной, готовой отдаваться за деньги. Причем столь успешное, что оно невольно стало показательным. Когда Лесс вошла, я совершенно не мог остановиться... Да и не хотелось, если честно, после ее демонстраций.
Глупо. Даже очень. И с чего я настолько потерял самообладание? И вообще регулярно теряю его, если не полностью, то как минимум частично, в ее компании, а уж тем более – в ее обществе. Язва она. Редкая. Хоть и имеет на это полное право, поскольку за свои слова может ответить, да так, что мало не покажется. Подготовка Танцующих за эти годы не стала хуже – и то хлеб. Тьфу, снова померил их человеческими мерками – у них же не так много поколений сменилось, чтобы были заметны какие-либо потери. Опять же никаких катаклизмов, спокойная и сытая жизнь. По крайней мере на их территории.
Ничего, это скоро изменится, готов поспорить. Да так, что веселья хватит всем, а синеухим – в особенности. Хотя дети песка тоже заявили, что им не хватает опыта, получаемого от большого количества пинков по седалищу.
За этими размышлениями я не забыл развести костер, высушиться и одеться. Что-то Лесс давно не слышно... Она что, так далеко от меня ушла? Неужели настолько не доверяет? Или... Интересно, неужели я где-то напутал и мозги у меня все-таки немного испортились? Или я не рассчитал пределов собственной впечатлительности... Ладно. Отругаю себя позже, а пока время включить наконец-то доделанное и исправленное устройство для приема той белиберды, которой мой браслетик заполняет мировой эфир. Хорошо хоть, что он не знает, какое громкое эхо бывает у его слов... Да и не только у слов.