По другую сторону тепла

Friyana

Что-то в лице Гермионы дрогнуло. Она опустила глаза.

— У тебя что-то случилось? — спросил Гарри.

— Да… — кивнула она. — Или нет. То есть, да, конечно.

Гарри осторожно улыбнулся.

— Надеюсь, что это что-то хорошее. В наше время привыкаешь получать одни плохие новости.

Гермиона рассеянно кивнула.

— Рон сделал мне предложение, — внезапно сказала она, не поднимая взгляда.

— Рон? — охнул Гарри, вытаращившись на нее. — И ты согласилась?

Она горько сжала губы.

— Если

бы ты проводил с нами больше времени, — покачала она головой, — ты бы не задавал таких вопросов. Ты бы знал, что происходит.

Гарри молчал, все еще пытаясь прийти в себя, огорошенный ее сообщением.

— Помолвка состоится в июне, — сказала, наконец, Гермиона. — После выпуска.

Неожиданно для самого себя Гарри подумал, как же, черт возьми, ему все-таки больно это слышать. Как будто эти слова все вокруг специально прячут, чтобы выждать момент и огорошить его. «Помолвка состоится в июне». И у них тоже. Какая прелесть.

Июнь стоит вычеркнуть из календаря. А также — все последующие месяцы.

— Что-то не слышу, чтобы ты меня поздравлял, — процедила сквозь зубы Гермиона. Видимо, она ожидала не такой реакции. — Или хотя бы выражал, как ты рад за нас.

Гарри вымученно улыбнулся.

— Боюсь, я на сегодня исчерпал запас возможных эмоций. Извини, если я как-то не так отреагировал. Просто… у меня был тяжелый день. И я, правда, очень устал.

Девушка обиженно отвернулась.

— Где Рон? — спросил он, чтобы хоть как-то развеять напряженное молчание.

— Умчался отправлять письмо в Нору, — фыркнула Гермиона. — В совятне он. Скоро придет.

— Ты рада, Герм? — Гарри снова взял ее за локоть. — Я понимаю, что это не мое дело. Просто мне не кажется, что ты сама счастлива.

— Так будет правильно, — ровно ответила девушка. — Я это чувствую. Что помолвка — это правильно.

Гарри долго молчал, глядя в ее непроницаемое лицо.

— Гермиона, — позвал он ее.

Та вздрогнула и подняла глаза.

— Неужели ты думаешь, что, если бы вы с Виктором были помолвлены, это защитило бы его от смерти? — тихо спросил Гарри, уже понимая, что услышит в ответ. Но он не мог не сказать ей этого. Не мог хотя бы не попытаться.

Гермиона задохнулась, выдернув локоть из его руки.

— Ты… Как ты можешь! — выкрикнула она.

— Герм, — он успокаивающе поднял руки. — Я просто…

— Заткнись!!! — внезапно во весь голос заорала девушка, отступая к портрету. — Ты, чертов Гарри Поттер! Ты бросил нас! Тебе на все наплевать, кроме себя! Ты так упиваешься своей геройской ролью, что простые смертные для тебя — ничто! И можно бросать им в лицо…

— Да ну? — разозлился Гарри. — Что же тогда заставляет меня мешать простым смертным делать глупости?

— Глупости? — возмутилась Гермиона. — Глупости?! Вот так ты теперь называешь помолвку твоих лучших друзей?

— Ты же не любишь его! — закричал

на нее Гарри.

— Да что ты знаешь о любви! — заорала она в ответ. — Ты посмотри на Джинни, на кого она стала похожа! До чего ты ее довел!

— Я довел??? А ты пробовала задуматься, до чего она довела МЕНЯ?

— Тебя ничем не прошибить!!! — тонким, срывающимся голосом выкрикнула Гермиона. На ее глазах выступили слезы. — Чертов эгоист! Посмотри на себя, ты ведешь себя, как… слизеринец! Приходишь — и тычешь мне в нос… вместо того, чтобы…

— Да, ты права, — оборвал ее Гарри. — Ты права, как всегда, Гермиона. Я действительно веду себя, как слизеринец.

Он подошел к ней и, не обращая внимания на ее кулачки, упертые ему в грудь, попытался обнять.

— Прости меня. Я идиот.

Гермиона тяжело дышала, все еще упираясь руками.

— Я подумал, что ты способна разговаривать честно. Я забыл, что мы оба изменились. Поэтому — правда, прости.

Девушка вспыхнула, отталкивая его. Глаза ее пылали обидой и гневом.

— Ты… — она кусала губы, уже не сдерживая слез. — Зачем ты так, Гарри? Ну, почему ты стал таким жестоким?

Он покачал головой, глядя на нее.

— Жестоким? Что ты, Герм. Я просто перестал врать. И не стану больше этого делать, даже ради вас с Роном. Даже во имя твоей помолвки. Если говорить правду и означает вести себя, как слизеринец, то, может, мы погорячились, презирая их все эти годы?

— Что ты несешь! — выкрикнула она сквозь слезы.

— Всего лишь повторяю твои слова.

— Правда! Правду можно говорить по-разному, Гарри! Выбирать для этого разное время и место! То, что делаешь ты, это не называется «говорить правду». Это называется «бить», просто для того, чтобы увидеть, как люди испытывают боль!

— Да нет же, — вздохнул Гарри и потер лоб. Количество слез за вечер и впрямь превышало все возможные нормы. — Я просто не хочу, чтобы ты совершила ошибку, Герм.

— Это мой выбор, — отчеканила она, глядя ему в лицо. — Кажется, так ты сказал мне недавно? Сделай выбор и смирись с последствиями. Так вот, я выбрала. Я выхожу замуж за Рона. И теперь ТЫ не можешь его принять.

— Что ж ты тогда боишься обсуждать его? — спросил Гарри, не отводя взгляда. — Если это действительно осознанный выбор?

Гермиона молчала, глядя на него. В ее глазах плескалась ярость.

Не дождавшись ответа, он отодвинул портрет и, не оглядываясь, вошел в гостиную, оставив девушку за порогом.

* * *

Переместившись в спальню, Драко некоторое время стоял и тупо пялился на огонь в камине. Надо же, у кого-то хватило ума прийти и разжечь… чтобы уставший, как черт, хозяин мог вернуться в светлую теплую комнату.

Он улыбнулся собственным мыслям и обернулся. В кресле, свернувшись калачиком, подложив под щеку кулачок, дремала Панси.