По эту сторону любви
Шрифт:
Вначале все складывалось на редкость удачно. Себастьян успешно отвечал на все вопросы полиции. Кто мы такие, когда пришли, цель визита. И письмо Мэтра Фридмана мы отдали, с приглашением. Сам Мэтр сидевший здесь же кивал. Я в это время усиленно вливала чай в уже переставшего кашлять Карла, ему стало заметно лучше. Он уже порозовел и даже пытался отвечать на некоторые вопросы, только вот голос его все еще хрипел. Однако Себ заметно улучшил качество своих реактивов за прошедшие два года.
А потом перешли уже к нашим действиям. Себ уверенно рассказал о реактивах. И к моему
Из кабинета, как только прибыло подкрепление, извлекли бессознательных бандитов. Главный полицейский аккуратно вынес и положил на стол перед нами причину всех бед «Великого герцога Цветущей Флории» в бархатной коробочке.
Вот тут то и выяснилось про ранение двух бандитов. Себ глянул на меня и уже собирался взять и это на себя, но врать не хорошо. Мне мама не рекомендовала делать это без особой нужды. Я таковой здесь не наблюдала. Поэтому и ответила, прервав брата.
— Это я приняла решение о необходимости использования метательных кинжалов. И применила их. На мой взгляд, весьма успешно.
— Э-э-э-э… Эманум Харлинсон. Поясните? Это вы метнули кинжалы и ранили двух бандитов? — немного ошарашенно проговорил главный полицейский.
Ну, может он был и не главный, но вопросы задавал он. И «Цветущего» взял под охрану тоже он.
— Да. Я обучалась владением метательными кинжалами у одного из лучших мастеров этого искусства в городе Орхус. У вас какие-то проблемы с этим? — и я задрала повыше подбородок, всем видом излучая уверенность и решительность.
Вот не была я ни капельки такой, и на самом деле отчаянно трусила. Да и откат после происшествия начинал наступать. Адреналин потихоньку уходил, и уже хотелось в гостиницу к сыну.
— Эманум Харлинсон, но ведь ваш брат уже в тот момент применил состав? Разве была необходимость, в метании ножей? — слегка приоткрыв рот в глубоком удивлении, продолжил задавать вопросы полицейский.
— Несмотря на эффект неожиданности, который мы использовали, на стороне бандитов был численный перевес и два заложника. Своими бросками я выкроила нам дополнительные минуты на то, чтобы спасти заложников. Эти броски были в высшей степени оправданы. Мне жаль, если вы считаете иначе, — и я, как мне показалась, сурово посмотрела на полицейского.
Он стушевался и опустил глаза. Его смущал то, что я была почтенной эманум. А вовсе не оправданность этих ранений. Но я решила еще спросить на всякий случай.
— Или вы жалеете этих убийц и воров? Оба ранения не были смертельны, тогда как дворецкого Вальтера они убили. Вам, по всей видимости, их жалко? Вы им сочувствуете и жалеете, что я причинила им боль? А ваше начальство знает о ваших сантиментах по отношению к ворам и убийцам?
Ох. Наверно я переборщила. Но я устала и перенервничала, а меня тут допрашивают вместо того, чтобы отпустить к сыну. Поэтому я продолжила. Если сейчас не отвяжемся, житья нам не будет.
— И да. Я понимаю, что необходимо было бы вызвать полицию и предоставить действовать вам. И я бы поступила так, располагай мы
— Нет. Что вы, эманум. Ваши действия были смелы и обоснованы, — поспешил меня уверить полицейский.
Эти слова меня успокоили, и я продолжила гораздо мягче.
— В таком случае мы с братом хотим вернуться в гостиницу. Мне нужно к сыну. К тому же вам еще оформлять раскрытие кражи знаменитого «Цветущего». Над этой задачей трудились лучшие сыщики, а нашли вы. И не просто нашли камень, но и задержали банду его воров. Поздравляю.
Он стушевался и поспешил меня уверить, что к нам нет никаких претензий, и что мы совершенно свободны как в действиях, так и в передвижениях.
Мы отправились на выход, сопровождаемые почтенным мэтром Фридманом. Он после выпитых рюмочек чувствовал себя вполне неплохо. Труп дворецкого уже убрали, и даже крови не было. Что-то, наверное, магическое. Мэтр пригласил нас на следующий день, на обед. Снова к пяти часам. И выразил нам глубочайшую признательность за все наши действия, заверив меня, что со стороны полиции не нужно ничего опасаться. Эти вопросы были вызваны удивлением. И если что, то он сам все уладит.
На следующий день мы с Себом прибыли даже раньше намеченного времени. Нас провели в гостиную. Здесь со вчерашнего дня ничего толком не поменялась. Хозяев пока не было и мы с Себом остановились напротив висящей на стене картины. Простые цвета и какая-то наивность были ей присущи, но в этой наивности и таилось очарование. Мы, молча её рассматривали, завороженные светом, идущим от полотна. Возможно сказывалось освещение, удачно подобранное для картины, но эффект сияния мы с Себом ощущали.
— Это Фра Анжелико. Мой любимый художник, — раздался голос, заставивший нас с братом обернуться.
На пороге гостиной стоял, опираясь на руку Карла Фаберже мэтр Фридман. А вот Мэтр изменился со вчерашнего дня и сильно. Когда мы уходили, скорее всего, он еще не до конца осознал произошедшее. А теперь было видно, что события вчерашнего дня не прошли бесследно. Смерь старого дворецкого, возможно даже друга, сильно подкосила мастера. Видно было, с каким трудом он передвигается и как тяжело опирается на руку ученика. Вчера этого не было.
Он прошел вглубь гостиной и сел в кресло.
— Присаживайтесь. У меня нет аппетита. Хотите чаю? Карл, сделай нам чаю. С обедом мы явно поспешили. Теперь разве только ужин, — даже голос его стал глуше.
— Разумеется, Мэтр, я быстро, — Карл пошел на кухню, а я собралась помочь ему, но меня остановили.
— Сидите, дитя мое. Карл справится быстрее, если не будет стесняться вас. А так он и разбить все может. Так вот, Фра Анжелико. Он любил в своих работах использовать золото. Я, как ювелир, его хорошо понимаю. А еще он никогда не перерисовывал свои картины. Считая, что самый первый раз всегда самый удачный, — продолжил Мэтр.
— А эта картина о чем? Это реальные люди или вымышленные персонажи? — спросила я.