По эту сторону любви
Шрифт:
— Ты займёшься сбором информации? Её будет нелегко добыть.
— Я это понимаю. Учитывая, что до сегодняшнего дня я прибывал в уверенности, что орден был уничтожен пару веков назад. Да и в книгах нет на это ни малейшего намека, — герцог вернул на полку пролистанный том.
— Что ты намерен делать с советом о ментальном маге?
— Это тоже стоит на первом месте в списке «Важное». Только вот этот список настолько велик и первых пунктов там уже с десяток. Не знаю, за что хвататься. Ментальный маг все бы объяснил. Только вот моя защита слишком сильна, чтобы её кто-то пробил. Даже
— И все же это возможно?
— Не могу исключить сейчас это. Но и своих собственных ошибок я не исключаю. Я сам болван, каких поискать. И к тому же был самонадеян сверх меры. Так что это вполне себе заслуженные промахи. Но ментального мага я все же поищу.
— И поторопись с этим. Пока это не прояснится, многие действия ты будешь ставить под сомнения, — Арчи сокрушенно покачал головой.
— Да. И еще у нас на это мало времени. Клариса все же важнее. Так что как только отряд будет готов, выступаем немедленно. Мне нужно уладить несколько вопросов с советом Магов перед отъездом. Неизвестно, сколько продлится мое отсутствие.
— Рик, а если…
— Значит, уйду в отставку. Я всегда смогу вернуть место главы совета Магов, возможно не сразу. Но уж членство точно. А что касается совета Двенадцати, так им только полезно будет потрудиться без меня. Это даст им понять всю мою нужность и необходимость. Иногда отпуск полезен, — резко припечатал герцог, и его взгляд не сулил ничего хорошего в случае возражений.
И Арчибальд Дрейм не стал возражать. Он слишком хорошо знал друга.
— Я понял. Пойду собирать отряд и собираться, — Арчибальд встал с кресла и направился к выходу из кабинета.
Глава 2.
«Свадебный наряд» Фредерик Уильям Элвелл
— Просто представьте, что она — это вы!
Фредерик Уильям Элвелл натурщице Вайолет Престиж
— Эманум Харлинсон, у меня есть то, что вы ищите, — раздался рядом голос, вырывая меня из задумчивости.
Я стояла у свежей могилы. Слез больше не было. Они уже давно закончились. Я их выплакала тогда, над окровавленным телом Свена. В ту ночь во мне что-то сломалось. Я могла смериться с потерей любви, своего родного мира, оторванности от семьи, которая стала мне дорога. Но потеря Свена меня подкосила.
Между нами так и не возникло огромной страсти или всепоглощающей любви, но была крепкая привязанность и дружба. А это, как поется в той песне, порой «сильнее страсти, больше чем любовь».
Именно Свен увез меня из столицы Лютеции, когда мне это было так необходимо. Только ему я могла в полной мере доверить свою жизнь и жизнь моего сына. Свен дал мне имя, законное происхождение моему сыну. Он заботился и любил меня. Я получила от него гораздо больше, чем смогла дать ему. И хотя он всегда говорил мне, что я сделала его совершенно счастливым, мне кажется, что именно я стала причиной его гибели.
Свен присутствовал при рождении моего сына. Нашего с ним сына. Это он дал ему имя, и зарегистрировал в городской ратуше. Михель Харлинсон — так он его назвал. Я тогда не возражала. Роды были тяжелые, и я в себя-то толком пришла только на второй день. Когда
— Познакомься, дорогая. Михель Харлинсон, собственной персоной. Сильный, магически одаренный малыш.
— Михель? Мишенька. Мишутка. Миша. Здорово, мне нравится, дорогой.
— Я рад, что угодил. А что за странный вариант — Мишенька? Это что-то славянское?
— Так ласково зовут малышей у меня на родине.
Зашедшая в этот момент свекровь стрельнув в меня недобрым взглядом припечатала.
— Странно. Мне казалось, что в Лютеции популярно Мишель? И кстати, ваш отец Метр Липринор смугл и черноволос?
— Да. Мама, наш сын сильно похож на отца Клари, но я думаю это к лучшему. Правда, дорогая? — и Свен мило улыбнулся своей маме.
Мама Свена меня, мягко говоря, недолюбливала. И вообще всей его родне я пришлась не по душе. Именно по тому, что они прекрасно умели считать. И сроки рождения нашего сына и дата нашей свадьбы были обмусолены не раз. Свен всегда был на моей стороне и никогда и словом не дал понять семье, что это не его ребенок. Но рождение Михеля только подтвердило общие подозрения и укрепило веру семьи Свена, что его отец кто угодно, но только не рыжеволосый Свен.
Да еще и приданое мое было им совсем не понятно. У всей семьи Свена было на примете поменьше мере дюжина невест, чье приданое было больше и понятнее, чем у меня. Да и родня за всеми стояла не шуточная. У меня же не было никого кроме Свена. А родственники в далекой Лютеции, в расчет не шли.
Конечно, их радовали мои магические способности. Да еще и такой полезный дар в денежном смысле. Но это сильно меркло на фоне моих недостатков.
Меня это не сильно волновало. Буквально через неделю после нашего приезда, когда стало понятно, что я пришлась не ко двору, мы переехали в отдельный дом. Мы его, правда, пока снимали, с правом выкупа. Свен не захотел продавать мои драгоценности. И заявил, что вполне справимся и без этого. Он боялся, что такие приметные и дорогие вещи могут выдать наше местоположение. Он все время боялся, что кто-то придет и отнимет меня у него.
Дом, где мы жили, мне нравился, и если бы не рьяные возражения Свена, я бы купила его сию же минуту. Но Свен был против, а я не спорила. Дом утопал в зелени, был довольно просторный. Здесь было несколько спален, гостиная, кухня и две ванные. По сравнению с моей квартирой в пятиэтажке это были хоромы. Но Свен считал, что после жизни во дворце у герцога мне дом не мог понравиться. И когда я искренне восхищалась им, он хмурился.
Дом был расположен удобно. Рядом с галереей по продаже картин, которой владел отец Свена. Свен с отцом представили меня многим владельцам антикварных лавок. Отец Свена почтеннейший Метр Харлинсон относился ко мне дружелюбно. Наверное, потому что считал полезной в его работе. Моя магия заметно подросла в связи с беременностью, и если было нужно, то я могла просматривать до двух картин в день, обрывая поток магии где-то на половине видения. Свен хмурился, когда выяснялось, что я порой зарабатывала в месяц больше, чем он.