По эту сторону матрицы
Шрифт:
Собственно говоря, то, что они теперь летают вместе, так же удивительно, как если бы обычная звезда вдруг обрела правильную кубическую форму или какая-нибудь планета в одночасье сошла бы с привычной орбиты и начала выписывать кренделя по всему окрестному пространству. Гайя была дисой, а это говорит само за себя.
Дисы – это, пожалуй, одна из самых таинственных цивилизаций из всех разумных рас, с которыми землянам довелось вступить в контакт, – а точнее просто довелось обнаружить в космосе, поскольку официального контакта так и не состоялось ни при одной подобной встрече. По некоторым данным, дисы происходили из небольшого планетного роя в районе скопления «аш» Персея. Предками их были не обезьяноподобные существа, как в случае Земли, а крупные ночные грызуны, от которых современные дисы унаследовали несколько своеобразную внешность – сильно напоминающую старые диснеевские мультяшки, из-за чего этой расе землянами и было дано такое название: феноменально крупные глаза и сверхчувствительные локаторы ушей, а заодно и прямо-таки фанатическое стремление к независимости и от чужаков, и от себе подобных. Ко всему этому примешивалась и преизрядная доля агрессивности, даже гораздо ярче проявляющаяся,
Учитывая все это, надо было признать, что Гайя была явно нетипичной дисой – по крайней мере, по характеру. Хотя во всем остальном дисы вполне могли бы ею гордиться. Как и все ее ныне живущие соотечественники, Гайя родилась в Космосе, на борту старенькой звездной лодочки – довольно-таки изношенной и давно оказавшейся бы на свалке, если бы не Гайины старания, – но зато это была настоящая дисовская посудина еще «довзрывной» эпохи, которая и составляла все ее безраздельное наследство. Так что неудивительно, что Гайя была пилотессой сверхвысокого класса, наизусть знала устройство почти чего угодно, относящегося к миру техники (не говоря уже о собственном кораблике), почти любое из этого «чего угодно» могла разобрать и собрать хоть с завязанными глазами и к тому же обладала феноменально быстрой способностью к обучению, – тут она вполне могла посоревноваться на равных с Элем, несмотря на его усиленные электроникой мыслительные способности…
Эль окинул хозяйственным взором ровные ряды зеленовато-бурых ребристых контейнеров и подергал один из фиксаторов, показавшийся ему подозрительным. Убедившись, что крепление по-прежнему держит намертво, он облегченно вздохнул и направился обратно к своему гамаку, вспоминая подробности своей первой встречи с Гайей.
Никакой особенной романтики при этом не было. Эль уже третий год корабельного времени болтался в совершенно пустой яме космического пространства радиусом этак в полсотни парсек, занимаясь своей привычной работой – розыском и утилизацией брошенных космических кораблей независимо от их класса и расовой принадлежности. Конечно, профессия звездного старьевщика не считалась особенно престижной, да и что-нибудь заслуживающее внимания попадалось редко: в густонаселенных районах Галактики все давно было выбрано за исключением разве что шальных посудин, залетающих со стороны, так что за каждой приходилось подолгу охотиться на самых окраинах Звездной Ойкумены. Но время для киборга не значило почти ничего, а редкие находки все же надежно окупали предприятие, хотя бы и без заметной прибыли. Законы старьевщиков просты: найдя, сдай при удобном случае властям бортжурнал (или то, что его заменяет), а всем остальным, и в том числе полученной информацией можешь распоряжаться как хочешь. Даже если не пригодится для себя, за чужие технические диковинки всегда можно получить вполне приличную выручку. Тем более, что в Анклав – новую конфедерацию, возникшую на развалинах довоенных государств после распада Конфедерации Объединенных Штатов, – Эль уж никак не вписывался и вписываться желанием не горел. Первое время он подрабатывал пилотом на внешних трассах – спецы, а тем более киборги, изрядно потрепанной боями земной цивилизацией ценились на вес золота. Но полетав рейсов десять в составе экипажей, он плюнул, арендовал на все свои накопления подержанный грузовой трейлер «Геракл» и после изрядного его переоборудования направился на окраины в полном одиночестве, если не считать «Мирона». До тех пор, пока не наткнулся на прямо-таки царский подарок судьбы – огромный и судя по всему почти не поврежденный лурианский галеон странной спиралеобразной формы.
Быстро осмотрев находку во всех локационных диапазонах и не найдя ничего явно опасного, Эль пришвартовался к ближайшей удобной площадке на боку гиганта, поблизости от чего-то похожего на входной люк, даже не заметив маленькой, совершенно спрятавшейся между витками спирали чечевицеобразной лодочки, подобной малюсенькому ялику на фоне Левиафана.
Проникнуть внутрь оказалось, против ожидания, довольно легко: вход оказался приоткрытым, и можно было протиснуться в него без особых усилий. УИМ Эля продолжал поддерживать пси-связь с «Мироном», попутно «копаясь» в его обширной кладовой памяти на оптокристаллах: кроме всего прочего, в памяти «Мирона» имелась внушительная база данных по космическим посудинам самого разного вида и калибра, но встреченное спиралодисковое чудище сильно отличалось от всех известных ранее творений цивилизации Лурии. Информация, которую можно было получить даже за счет беглого осмотра этого технического монстра (а тем более – выкачать из недр бортового биокомпьютера, если только он вообще уцелел, на что Эль, признаться, не слишком надеялся), представлялась достаточно ценной, – может быть, и для землян вообще.
Эль медленно продвигался вперед по узкому коридору, внимательно осматриваясь, чтобы не угодить куда-нибудь _ о _ чем _ потом _ придется _ пожалеть, и прикидывал, сколько удастся выручить за то немногое, что ему, по всей вероятности, удастся снять с галеона с имеющимся не слишком богатым инструментальным арсеналом. Получалось не так чтобы и много (космомусорщикам платили без особых щедрот), но все же достаточно, чтобы целиком окупить этот рейс, сделать все нужные запасы на будущий, подремонтировать свой уже довольно-таки изношенный трейлер и даже оставить кое-какую заначку на
Он тщательно осмотрел попавшийся по дороге поломанный транспортный модуль, который, судя по остаткам похожего на вывернутый наизнанку черепаший панцирь пластоорганического кузова на плоской спине, когда-то предназначался для перевозки сыпучих грузов. Модуль был мертв уже давно: из треугольной пробоины в его тупоносом черепе свисали спутанные пучки стеклянных и металлических волокон, слепленных ссохшейся пленочкой нервной ткани. Эль осторожно обошел растопыренные и скрюченные паучьи лапки транспорта и побрел дальше. Похоже, что это было что-то вроде большого рудовоза или такого же трейлера, как и его «Геракл», – конечно, по назначению, а не по размерам. И если исходить из всего известного о лурианской технологии, то весь этот длиннющий, практически пустой коридор, свернутый наподобие садового шланга, скорее всего, представляет собой грузовой отсек с расположенными через равные промежутки портальными люками. А потому придется еще долго идти по нему, пока коридор не упрется, наконец, в огромное, но такое крохотное по сравнению со всем кораблем ядрышко центральной командной рубки. Эль мысленно ругнул себя за забывчивость – ведь что напоминает ему этот космический бублик? да попросту организм лурианца, как Хранители описывают его в своих Хрониках. Тот же спиральный кокон, как у вымерших сотни миллионов лет назад земных аммонитов, – только лурианцы плавали не в толще воды, а в плотной метаново-аммиачной атмосфере своей гигантской планеты и располагались в центральной части своих силикатно-кальциевых спиралей, заполняя наружные витки водородом и жировыми запасами. А значит, ему, Элю, следовало сразу же пришвартоваться в самом центре спирали и искать вход там. Но возвращаться назад не хотелось, и Эль, вздохнув, потопал дальше: лишние денька три пешего хода его нисколько не пугали. Во всяком случае, это лучше, чем творение Фирнов с их дьявольскими штучками насчет сферического квазипространства, в которое он, помнится, имел возможность влопаться лет семь тому назад.
Тогда он наткнулся на болтающийся в точке либрации возле маленькой полупотухшей звезды маленький, брошенный за ненадобностью фирновский крейсерок (раза в два меньше его «Геракла»), и не долго думая сунулся в его раздутое как у наевшегося паука тускло-блестящее брюхо. После вскрытого экстрактором шлюзового люка шла овальная, затянутая неподатливой упругой пленкой дыра, ведущая куда-то в темноту. Эль несколько раз попытался прорезать пленку малым лезвием того же экстрактора, который только что так легко вспорол ситалловую обшивку люка, пару раз с досады пнул проклятую занавесь башмаком с тяжелой круглой нашлепкой магнитного фиксатора и, совершенно не преуспев, сочно помянул этих муравьев-переростков Фирнов вместе с их проклятущей техникой вслух, а заодно и во всех доступных ему электромагнитных диапазонах. В тот же момент чертова пленка подалась, и Эль, едва успев заметить краем глаза сложную паутинчатую структуру ее полупрозрачной толщи, ухнул в пустоту.
Когда он, наконец, пришел в себя и догадался включить налобный фонарь, то увидел… да собственно, только прикрепленный к его поясу страховочный штуртрос (который он, слава те господи, догадался прикрепить снаружи, прежде чем лезть в распроклятую пленку), извивающийся маловообразимыми кольцами и обрывающийся метрах в семи от него. И все. Вокруг – совершенная темнота и пустота – даже по данным чувствительного гравилокатора. Уже потом, выбравшись из этой бездонной ямищи и запустив руки в соты фирновского бортового мозга (где, как ни странно, уцелело больше половины взрослых нейров и изрядное количество находящихся в глубоком анабиозе личинок), Эль узнал, что побывал в огромном пузыре чужого пространства, которому в нашей Вселенной нет аналогий и которое свободно вместило бы в себя Землю вместе с Луной на ее орбите. Во всяком случае, Фирны на таких рейдерах иной раз (если верить их же информации) умудрялись перевозить чуть ли не целые звездные системы. Но в описываемый момент найти выход еще предстояло, а на его наличие не было никакого намека (да и бессмысленно искать дверь, ведущую наружу из квазипространственного пузыря).
Помогло, если честно признаться, простое везение: Эль заинтересовался болтающимся неподалеку свободным концом штуртроса – порвался он или просто отцепился от точки крепления, – и решил, подтянув трос к себе, проверить наличие на его конце фиксатора. Первые два-три метра он аккуратно складывал его кольцами, однако затем трос натянулся как струна, а его свободный конец выписывал замысловатые кренделя по внутренней поверхности невидимой окружающей Эля сферы и вовсе не собирался даваться в руки. Эль потянул сильнее – теперь уже он сам подтягивался все ближе к своей цели. Зажатый в кулаке трос заплясал бешеный танец, и наконец Эль одним быстрым движением сцапал непослушный обрывок. Сцапал – и не поверил своим глазам: пальцы исчезли в никуда, хотя и по-прежнему сжимали натянутый трос. Эль потянулся дальше – рука «растворилась» уже до локтя. Тогда он, начиная уже догадываться, одним рывком дернулся вперед, по бокам мелькнули знакомые паутины, и Эль вылетел из вскрытого им шлюза наружу с таким ускорением, словно получил хорошего пинка, а вновь натянувшийся штуртрос чувствительно рванул его за пояс. Мораль, – подытожил Эль свои воспоминания, – не зная броду, не суйся… куда не следует.
Когда витки спирали наконец-то уже готовы были стянуться в точку, Эль уже наполовину спал, размеренно вышагивая на автопилоте подсознания пополам с совместным электронным мышлением УИМа и «Мирона». Последнее, собственно, и выдало предупреждающий сигнал, заставивший Эля пробудиться от дремы, продолжавшейся, как он тут же выяснил у того же «Мирона», почти двое суток. Еще один поворот, и впереди замаячила знакомая по многочисленным слайдам из Хранительских энциклопедий лепестковая дверь, похожая на увеличенную во много раз ирисовую фотодиафрагму. Ее биомеханизмы оказались (что странно) в полном порядке, и натянувшиеся с сухим шорохом мускульные тяжи втянули лепестки внутрь стен, завершив симфонию шуршаний и потрескиваний громким металлическим щелчком. Эль быстро скользнул в открывшийся проем (зная по хроникам, что лурианские двери закрываются не менее быстро, чем распахиваются) и остановился, оглядывая округлое пространство полуразрушенной рубки, захламленное обломками каких-то модулей и свешивающимися во все стороны наподобие волос медузы Горгоны обрывками тросов, кабелей и прочего местного хозяйства. Надежда отыскать в этом хаосе что-либо полезное быстро улетучивалась, но все же Эль решил для очистки совести заглянуть, соблюдая все мыслимые меры предосторожности, в пару-тройку закоулков.