По эту сторону матрицы
Шрифт:
– Да проснись же, проснись! – голос неясный, но такой до боли знакомый… Эль сморгнул: зрение, наконец, начало приобретать прежнюю остроту, расплывчатые пятна обретали резкость. Это прелестное, милое личико… Огромные, бездонные озера глаз… Влажные от слез щеки… Звездная гостья – кто она? Память отказывается служить, кажется, вот еще чуть-чуть, и Эль вспомнит ее, но мысль ускользает, теряется…
– Гайечка?! – осознание, приходящее как вспышка, как взрыв внутри самого себя. Как магический пароль: перед глазами чередой поплыли воспоминания – от момента их расставания и назад, в прошлое.
Эль
– Ну зачем же ты туда полез? – она все еще всхлипывая, вытирала платочком мокрые от слез щеки. – Зачем?
Эль молча передал ей кристалл. Гайя покачала его на ладони: в отличие от киборга она не могла считать его содержимое, не прибегая к услугам специального проектора.
– Ведь Ярла – это мертвая планета! Ее стараются обходить стороной даже в официальных сводках! Ты что, не знал?!
Эль отрицательно покачал головой.
– Разве… – он попытался что-то сказать, но Гайя, перебив его, быстро и сбивчиво затараторила на родном наречии. «Мирон» попытался было выполнять синхронный перевод, но Гайя, опомнившись, смолкла. И через мгновение продолжила уже на межлингво:
– Я была здесь пару десятков лет назад. Тогда они были еще живыми…
Эль слушал ее нежный, срывающийся от волнения голос, и перед его мысленным взором проплывали картины описываемых событий. Так, словно он видел все своими глазами, – или может быть, мертвая планета все же передала ему какую-то информацию, – ведь Эль на несколько дней стал ее частью?
«Сердцем» Ярлы с самого основания колонии стала компьютерная сеть. Сначала примитивная, с переброской друг другу текстов и прочтением их с экранов персональных мини-машин. Позже – голосовая. Потом, как и на Земле в свое время, виртуальная. Но Земле помешала война. Ярла же развивалась все большими темпами. Очень скоро ярлианцы создали машины, подключаемые непосредственно к мозгу и работающие сразу с цельными образами. Это было очень сложно: ведь нужные образы должны изначально иметься в сознании, а по сети передаются только их вызовы, своего рода «маркеры». Поэтому первое время бывали случаи, когда адресат «видел» совсем не то, что ему передавали. Или не совсем то…
Спасло единообразие в обучении по одной и той же для всех школьной программе: запомненные образы оказывались более или менее стандартизированными. Позже обучение заменили простой «накачкой» мозга информацией, и жители Ярлы превратились в абсолютно идентичные копии друг друга в смысле мышления. Изменился и их образ жизни: колонисты все больше времени проводили в созданном компьютерами виртуальном мире, сидя в индивидуальных креслах-коконах под паутиной информонитей. В реальном же мире все чаще хозяйничали роботы – самоорганизующиеся киберы и дистанционно управляемые через виртуальную реальность телеботы. И вот, наконец, настало время, когда Ярла целиком ушла в виртуальность. Колонисты поколение за поколением жили там, в иллюзорном зареалье, а машины – автономные электронно-механические няньки – заботились об их телах, погруженных в капсулы с иммерсионной жидкостью и подключенных к системам жизнеобеспечения. «Лишние» органы атрофировались на удивление быстро – колонисты, ставшие теперь лишь ячейками супермозга размером с целую
Когда произошел Великий Перелом, неизвестно. Как неизвестно, почему и как. Может быть, виртуальная система Ярлы, бывшая до того лишь сетью связи между колонистами, вдруг каким-то образом осознала себя как личность. Как индивидуальное разумное существо, в котором колонисты были лишь чем-то вроде нервных клеток. Они жили в виртуальном мире, – но теперь и виртуальный мир жил в них самих.
Это было началом конца. А впрочем, может быть, он наступил и раньше – когда была утрачена индивидуальность личностей. Ни одна компьютерная система не способна сама по себе порождать информацию – мысли, образы, чувства. Ярла от рождения знала лишь то, что знали ее «нервные клетки». Но любое разумное существо не способно жить в информационной пустоте. Оно будет искать новые впечатления, жадно впитывать в себя любую информацию, случайно оказавшуюся в зоне досягаемости. Для Ярлы, наглухо «упакованной» в кокон защитных полей, единственным источником такой информации стал Коммуникатор – и те его посетители, кто по неведению подключался к амбразурам. Теперь уже никто не узнает – дочиста ли Ярла «высасывала» содержимое памяти попавших в ее цепкие щупальца, опустошая мозг несчастных? Или она просто подключала их к себе в качестве новых «ячеек памяти»? Но, похоже, Эль первый, кому удалось вырваться из «виртуальной клетки». Благодаря Гайе – он с благодарностью посмотрел на нее.
– А тебе самой-то как это удалось? – спросил Эль, когда Гайя закончила свое повествование. – Войти в виртуальный мир Ярлы, не став при этом его рабыней, а потом вытащить меня. Ведь это же ты разбила зеркальные стены? Разве не так?
Гайя посмотрела Элю в глаза.
– Я не подключалась к сети. – Ее взгляд был очень серьезным и… растерянным. – Нашла тебя здесь в кресле, прилипшим к этой дьявольской маске. Я думала, что ты спишь, потом боялась, что ты умер. Звала тебя, умоляла вернуться из этого «ниоткуда»…
– А как ты узнала, что я здесь?
– Не знаю… В какой-то момент мне показалось… я почувствовала, что нужна тебе. Очень нужна. Меня словно звало что-то, хотя я и не знала куда. Прыгнула через подпространство наугад… а потом увидела на экране локатора планетку Коммуникатора и твой «Геракл»…
Эль притянул ее к себе, чувствуя тепло ее дыхания. Он начинал понимать, что произошло с ним там, в виртуальной глубине. Ярла, может быть, сама этого не осознавая, «разгрузила» его сознание от многочисленных наслоений мыслей и воспоминаний, которыми он, Эль, пытался отгородиться от действительности. Ярла показала ему самого себя, такого, каким он был на самом деле, а не хотел казаться себе и другим. Пустота и одиночество, которыми была наполнена его душа после разлуки с Гайечкой, – вот та пустыня, которая стала его невидимой тюрьмой. И на мгновение он вспомнил, четко увидел тот непостижимо ускользавший от сознания образ: парящая высоко в небе быстрокрылая ласточка, несущая в клюве – не золотую, не серебряную, не бриллиантовую, – а самую обыкновенную, живую веточку ландыша. Вечный символ возрождения – природы, жизни, – и души…
Конец ознакомительного фрагмента.