По эту сторону рая (др.издание)

Фицджеральд Фрэнсис Скотт

От окна снова донесся вздох – вздох человека, смирившегося со своей участью.

Глаза у Эмори защекотало от слез.

– Том, Том, ты только подумай!

Сладкая горечь

– Давай посидим, как тогда, – шепнула она.

Он сел в глубокое кресло и протянул руки, чтобы принять ее в объятия.

– Я знала, что ты сегодня придешь, – сказала она тихо. – Как раз когда ты больше всего был мне нужен… милый… милый.

Губы его легко запорхали по ее лицу.

– Ты такая вкусная, – вздохнул он.

– Как

это, любимый?

– Ты сладкая, сладкая… – Он крепче прижал ее к себе.

– Эмори, – шепнула она, – когда ты будешь готов на мне жениться, я за тебя выйду.

– Для начала нам придется жить очень скромно.

– Перестань! – воскликнула она. – Мне больно, когда ты себя упрекаешь за то, чего не можешь мне дать. У меня есть ты – большего мне не надо.

– Скажи…

– Ведь ты это знаешь? Ну конечно знаешь.

– Да, но я хочу, чтоб ты это сказала.

– Я люблю тебя, Эмори, люблю всем сердцем.

– И всегда будешь?

– Всю жизнь… Ох, Эмори…

– Что?

– Я хочу быть твоей. Хочу, чтоб твои родные были моими родными… Хочу иметь от тебя детей.

– Но родных-то у меня никого нет.

– Не смейся надо мной, Эмори. Поцелуй меня.

– Я сделаю все, как ты хочешь.

– Нет, это я сделаю все, как ты хочешь. Мы – это ты, а не я. Ты настолько часть меня, насколько я вся…

Он закрыл глаза.

– Я так счастлив, что мне страшно. Какой был бы ужас, если б это оказалось высшей точкой.

Она устремила на него задумчивый взгляд.

– Красота и любовь не вечны, я знаю. И от печали не уйти. Наверно, всякое большое счастье немножко печально. Красота – это благоухание роз, а розы увядают.

– Красота – это муки приносящего жертву и конец этой муки.

– А мы прекрасны, Эмори, я это чувствую. Я уверена, что Бог нас любит.

– Он любит тебя. Ты – самое ценное Его достояние.

– Я не Его, Эмори, я твоя. Первый раз в жизни я жалею о всех прежних поцелуях, теперь-то я знаю, что может значить поцелуй.

Потом они закуривали, и он рассказывал ей, как прошел день на работе и где им можно будет поселиться. Порой, когда ему случалось разговориться не в меру, она засыпала в его объятиях, но он любил и эту Розалинду – любил всех Розалинд, как раньше не любил никого на свете. Быстротечные, неуловимые, навек ускользающие из памяти часы.

Эпизод на воде

Однажды Эмори и Хауорд Гиллеспи встретились случайно в деловой части города. Они вместе зашли в кафе позавтракать, и Эмори выслушал рассказ, очень его позабавивший. У Гиллеспи после нескольких коктейлей развязался язык, и для начала он сообщил Эмори, что Розалинда, по его мнению, девушка со странностями.

Как-то раз они целой компанией ездили купаться в Уэстчестер, и кто-то упомянул, что туда приезжала Аннет Келлерман и прыгала в воду с шаткой тридцатифутовой вышки. Розалинда тут же потребовала, чтобы Хауорд лез туда вместе с ней – посмотреть, как это выглядит сверху.

Через минуту, когда он сидел на краю вышки, болтая ногами, рядом с ним что-то мелькнуло – это Розалинда безупречной «ласточкой» пронеслась вниз, в

прозрачную воду.

– После этого мне, сами понимаете, тоже пришлось прыгать, я чуть не убился до смерти. Меня стоило похвалить уже за то, что я вообще решился. Больше никто из компании не пробовал. Так у Розалинды потом хватило нахальства осведомиться, зачем я во время прыжка пригнул голову. Это, видите ли, не облегчает дела, а только портит впечатление. Ну я вас спрашиваю: как быть с такой девушкой? Я считаю, это уже лишнее.

Гиллеспи было невдомек, почему Эмори до конца завтрака не переставал блаженно улыбаться. Скорее всего, решил он, это признак тупого оптимизма.

Пять недель спустя

Библиотека в доме Коннеджей. Розалинда одна, сидит на диване, хмуро глядя в пространство. Она заметно изменилась, даже похудела немного. Блеск ее глаз потускнел, можно подумать, что она стала по крайней мере на год старше.

Входит ее мать, кутаясь в манто. Окидывает Розалинду тревожным взглядом.

М и с с и с К о н н е д ж. Ты сегодня кого ждешь?

Розалинда не слышит, во всяком случае, не отзывается.

Сейчас заедет Алек, он везет меня на эту пьесу Барри «И ты, Брут». (Спохватывается, что говорит сама с собой.) Розалинда! Я тебя спросила, кого ты ждешь.

Р о з а л и н д а (вздрогнув). Я?.. Что… Да Эмори…

М и с с и с К о н н е д ж (язвительно). У тебя последнее время столько поклонников, что я просто не могла угадать, который на очереди. (Розалинда не отвечает.) Досон Райдер оказался терпеливее, чем я думала. Ты на этой неделе ни одного вечера ему не уделила.

Р о з а л и н д а (несвойственным ей раньше, до предела усталым тоном). Мама, прошу тебя…

М и с с и с К о н н е д ж. О, я-то вмешиваться не намерена. Ты уже два месяца потратила на гения без гроша за душой, но, пожалуйста, продолжай, потрать на него хоть всю жизнь. Я вмешиваться не буду.

Р о з а л и н д а (словно повторяя скучный урок). Тебе известно, что небольшой доход у него есть и что он зарабатывает тридцать долларов в неделю в рекламном…

М и с с и с К о н н е д ж. И что этого даже на твои туалеты не хватит. (Делает паузу, но Розалинда молчит.) Я пекусь только о твоих интересах, когда отговариваю тебя от безрассудного шага, о котором ты до конца дней будешь жалеть. И на папину помощь рассчитывать нечего. Он немолод, и дела у него последнее время идут плохо. Единственной твоей опорой оказался бы мечтатель, очень милый юноша, из хорошей семьи, но мечтатель – умный мальчик, и больше ничего. (Дает понять, что ум – черта сама по себе отрицательная.)