По имени Ангел
Шрифт:
Я оделась потеплее, и, как только дед Мансур заснул (что я поняла по издававшемуся из его комнаты громкому храпу), и я потихоньку, практически на цыпочках, стала выдвигаться из дома.
Сначала я шла медленно, чтобы не поняли собаки и не залаяли, разбудив деда. Спустившись по тропинке к ручью, я с ним попрощалась:
— Прощай, родник! Ты мне запомнишься надолго. Пусть твои хрустальные воды будут неиссякаемы и дарят свежесть заблудшим путникам и местным жителям!
Анзора я тоже не забуду, он такой хороший человек! Он достоин лучшей жены, чем я. Он верующий
Мы с ним, как огонь и вода, будем тушить и испарять, спорить и ругаться, доказывая свою правду, которая у каждого своя.
Я шла, обдумывая всё, что со мной произошло за эти пару месяцев, и просто ужасалась. Как я могла раньше не понять, что дед Мансур меня обманывает? Он специально спрятал мой паспорт и не вёл меня в больницу и полицию, чтобы я ему помогала по дому и скрасила одиночество. Он ни на минуту не задумался, какого мне, потерявшей память, начинать жизнь с нуля на новом месте? И уж, тем более, он не подумал о моих родных, которые, наверное, с ног сбились, чтобы меня найти!
— Эгоист! — прошептала я, стиснув зубы от злости.
Я шла по проторенной тропинке вниз горы, зная, что когда-нибудь она приведёт к нужному месту. Возможно, я успею на первый утренний рейс до Нальчика.
Несмотря на стужу, окружавшую меня, я ощущала сильный жар во всех конечностях, видимо, кровь прилила к ним от стресса, и мой организм вошёл в режим «бей или беги».
Где-то недалеко завыли волки, нагоняя в моей душе леденящий ужас. Чтобы защититься, у меня нет с собой даже ножа, не говоря уже об огнестрельном оружии.
Я прибавила шаг, почти бежала. Неожиданно мой слух уловил бешеный собачий лай. Да это же дед Мансур проснулся! Он, наверное, заметил моё отсутствие и погнался с псами-охранниками вслед за мной.
Я побежала быстрее, но кочки и ямки на моём пути не давали развить нужную скорость, чтобы оторваться от погони.
Задыхаясь, я взмолилась, даже будучи неверующей: Господи! Помоги мне! Не оставь мою просьбу, спаси!
Бог опять мне не помог, потому что далее я услыхала приближение Мансура по его грубому зычному голосу. Он закричал во всё горло:
— Лаура! Остановись! Иначе я тебя убью! Ради Аллаха! Я говорю правду, тебе конец!
Глава 24. Анзор
Голос Мансура и лай здоровенных алабаев слышались всё ближе и ближе. И, вот — уже он сам, находился на расстоянии пяти метров от меня. Бежать дальше было бесполезно, я понимала, что это фиаско! Я поймана, не пройдя даже половины назначенного пути. Побег не удался!
Я было рванула бежать дальше, но тут же услышала хлопок. Дед Мансур выстрелил предупредительно в воздух, и не оставалось ни малейшего сомнения, что он выпустит дробь и в меня.
— Не двигайся! Если ты побежишь, я выстрелю, ручаюсь за себя! — заорал Мансур, направив дуло ружья в мою сторону.
— Отпусти меня! Пожалуйста! — умоляла я, жалобно глядя
— Ни за что! Ты не опозоришь моё имя! Ты скажешь, что согласна выйти замуж! — захрипел сипло дед, продолжая целиться в меня ружьём, будто опытный охотник на беззащитную лань.
Неожиданно зашевелились кусты рядом со мной, и я сначала подумала, что это волк.
К счастью, это был Анзор, не понятно каким чудом оказавшийся рядом со мной в эту опасную для меня минуту.
Парень встал между мной и оружием, закрывая своей сильной широкой спиной меня, свою невесту.
— Не смей направлять на неё ружье! Опусти ствол! — приказал Анзор громким голосом.
— Ааа, вот и защитничек пожаловал! Я тогда вас обоих убью и скажу, что вас волки порвали! — злобно ухмыльнулся Мансур, сверкнув своими вороньими глазами.
— Дядя, ты что, рехнулся на старости лет? За что нас убивать? Опусти ружьё, не глупи! — Анзор попытался выхватить оружие, схватив ствол обеими руками, и с усилием опустил его вниз. Но дед оказался всё же сильнее, и, пытаясь вывернуться от рук парня, нечаянно нажал на спусковой крючок и выпустил дробь прямо в правое плечо и ключицу Анзора.
Несчастный парень скорчился от боли, прижимая свои руки к кровоточащей язве, издавая при этом протяжный дикий вопль.
Я кинулась к Анзору, помогая закрыть своим платком место ранения, не давая алой горячей жидкости хлынуть фонтаном.
Придерживая одной рукой его голову, другой — останавливала кровь из раны и постоянно повторяла:
— Всё будет хорошо, пожалуйста, не умирай… Анзор, я с тобой! Слышишь? Всё будет хорошо… Потерпи… Только не умирай…
Внезапно он начал хрипеть, глаза закатились, и я подумала, что уже теряю его.
— Мансур! Вызови скорую! — крикнула я деду.
— Сюда скорая не доедет. Он всё равно умрёт, — равнодушно просипел он.
— Давай, веди осла, и на остановку повезём сами. Пока доедем до трассы, скорая прибудет куда надо.
На удивление, дед послушался. Притащил сонного осла, издававшего недовольное «иа, иа-аа». Привязали телегу к нему, и, положив раненого прямо на щедро постеленную в ней солому, повезли вниз по спуску, к главной дороге.
— Скажем, что несчастный случай, сам в себя выстрелил, — подбодряла я Мансура, лицо которого побледнело от случившегося ужаса.
— Ты правда так скажешь? Будешь меня выгораживать?
— Это в интересах Анзора, чтобы не разводить шумиху и не заводить уголовное дело. Здесь все друг-друга знают, и не простят будущей невестке такого деда — убийцу.
— Так, значит, ты согласишься на свадьбу, если он выживет?
— Скорее всего — да! Молись Аллаху, чтобы он выжил, иначе я всё про тебя расскажу!
Дед начал шептать молитву на арабском языке, слова которой известны лишь ему одному.
Я же, всё время, пока мы ехали, держала свои руки на ране несчастного Анзора, из-за чего они стали тёмно-красные, будто одетые в лаковые бордовые перчатки. Застывающая чёрными сгустками кровь прилипала к моим холодным пальцам. Его сознание ускользало, но я знала, что пока он дышит, то ещё жив.