По имени Шерлок. Книга 3
Шрифт:
Однако, мой благородный порыв так и не был оценен.
— O ka poe e ole halawai ai me na mamo a Tlaloc, e haawi mai i kou hanu i Tlaloc!
— Те, кто не встретится с детьми Тлалока, отдадут свое дыхание самому Тлалоку! — перевел Микото.
Мда. А ведь я подозревал, что фокус не пройдет. Ну, хоть попытался.
— Прыгаем, друзья, — заметив, что один из наших охранников снова сделал угрожающее движение копьем, словно собираясь толкнуть меня в спину, я решил спуститься сам. В конце концов, меньше шанс переломать ноги, да и подготовиться к появлению чего бы то ни было, тоже нужно.
Я спустился первым, за мной прыгнул Донни и подал руку Мариссе, которая, несмотря
— Ребенка бы хоть пожалели, сволочи.
Но нет, очевидно, что Микото, в представлении местных, был достаточно взрослым для того, чтобы сражаться или умереть. Замешкавшись на краю, малыш получил основательный тычок в спину и полетел в яму вверх тормашками. Я еле успел подхватить его и сам при этом свалился на землю, запнувшись о собственную ногу.
Поднявшись, я почувствовал резкую боль в щиколотке и понял, что полноценно опираться на ногу не могу, при попытке перенести на нее вес чувствовалась острая, практически нестерпимая боль. Что ж так некстати то!
— Только этого на не хватало, — Донни сразу обратил внимание на то, как я морщусь и отчаянно хромаю. — Не сломал хоть? А то микстура в рюкзаке, а его отобрали…
— Да вроде нет, даже не вывих. Ушиб просто, — я пошевелил ногой, которая двигалась довольно свободно, хоть при этом прилично болела.
Громкий лязг и металлический скрежет отвлек нас от созерцания моей пострадавшей конечности. Резко развернувшись на месте, я почувствовал, как моя уверенность в своих силах справиться с любой опасностью, которая только может нам встретиться, тает на глазах. За спиной послышался шумный вздох Донни и странный звук, который издала Марисса — то ли нервный смешок, то ли всхлип. Микото, который стоял, тесно прижавшись ко мне, молча замер, превратившись практически в каменное изваяние.
Стоя наверху, на краю этой туземной гладиаторской арены, я не особенно всматривался в ее устройство, как-то было не до этого. Поэтому сейчас было большим сюрпризом увидеть, как в дальнем от нас краю, вдоль стены, часть пола сдвинулась, открыв прямоугольные провалы. Чернота в них оставалась неподвижной не дольше краткой доли секунды, по прошествии которой буквально взорвалась, исторгнув из своего нутра сверкающие металлические тела!
Предположив, что эти дети Тлалока будут напоминать Джоя, я ошибался, как никогда. Общим у них было лишь одно — они все, безусловно были механическими. Но, если Джоя делал человек, находящийся в гармонии с самим собой и с миром, его окружающим, то эти чудовища явно были творением рук безумного механика, причем безумного в изначальном смысле этого слова, то есть абсолютно сумасшедшего.
Механизмов было три, и все, без исключения, одним своим появлением были способны заставить покинуть поле боя даже человека, довольно смелого, при других обстоятельствах. Выбравшись из своих ям, они не стали атаковать, а замерли неподвижно на их краю, позволив нам рассмотреть все подробности.
Еще через секунду так напугавший нас скрежет повторился, и провалы вновь закрылись металлическими пластинами, вставшими на свои места. Теперь достаточно было бы слегка присыпать песочком, и об их существовании можно было бы только догадываться.
В голове вдруг мелькнула мысль о том, что же могло произойти с людьми, если они так стремительно упали с таких высот развития? Тут же отбросив ее, как неуместную, я принялся разглядывать тварей, все еще стоящих неподвижно и не
Первый зверь, единственный, кого можно было бы считать хоть сколько-нибудь близким Джою, был каким-то жутким гибридом крысы и крокодила. А может, вовсе и не крысы, но длинный суставчатый хвост заставлял подумать именно о ней. А вот плоская, безухая башка, разрезанная пополам огромной зубастой пастью, едва не соединяющейся на затылке, была явно от рептилии. Как и холодный, немигающий взгляд крохотных черных глазок. И пускай мне тысячу раз говорят о том, что это механизмы, и они не могут испытывать эмоции, а тем более проявлять их, но в глазах Джоя была любовь и преданность, а эти тускло светились холодным спокойствием безжалостного убийцы. И, кстати сказать, этот зверь был самым целым из всех, обладая всеми четырьмя лапами, и всего лишь слегка помятым и исцарапанным корпусом.
Вторая тварь была жутким подобием паука, при этом обладая парой абсолютно жутких клешней, которые придавали ему сходство с богомолом.
— Спаси Создатель! — Марисса не сводила глаз именно с этого существа, и дрожащий голос говорил о том, что девушка действительно очень напугана. Железная, в моем представлении, леди, как оказалось, очень боялась насекомых, и больше всех из них — пауков, а это создание олицетворяло самые страшные ее кошмары.
Стараясь не отвлекаться на эмоции, я изучал детей Тлалока именно как противников, стараясь увидеть их слабые места. И, если крококрыс, как я его мысленно назвал, был в довольно приличном состоянии, то паука жизнь и годы основательно потрепали, лишив его одной из ног, а также глаза, которых изначально, было не множество, как у настоящего паука, а всего два. А теперь оставался и вовсе только один, что создавало огромную слепую зону, и должно было бы помочь нам в бою. Осталось только с умом использовать это знание.
— Паук слева слепой, — шепнул я, стараясь особо не шевелить губами.
— Вижу. А что — хвост? Думаешь, ядовитый, или так, для красоты? — так же, стараясь не привлекать лишнего внимания спросил Донни.
Надо сказать, в этот момент друг просто поразил меня своим самообладанием. Зная его мягкий, незлобивый характер и неумение постоять за себя в детстве, я никак не мог ожидать, что Донни будет вести себя так хладнокровно, спокойно анализируя возможности противника. Мало того, он заметил особенность, на которую я вовсе не обратил внимание. Правда, меня немного оправдывал тот момент, что с того места, где стоял Донни, у него была возможность видеть противника не только в лоб, как у меня, а еще немного сбоку. Впрочем, всмотревшись внимательнее, я тоже заметил хвост, сейчас свернутый в тугое кольцо, увенчанный жалом, размером с ладонь взрослого человека.
— Думаю, если и не ядовитый, проткнет — мало не покажется Хотя, меня больше пугает человечек.
Вот тут я с Донни точно не стал бы спорить — «человечек», как он его назвал, пугал и меня. Причем не просто пугал, а прямо до дрожи в коленках.
Это существо, в отличие от прочих, было явно гуманоидного типа. Не могу сказать, был ли он копией человека, скорее, пропорциями тела напоминая обезьяну, учитывая длинные, практически достающие до земли, руки.
В отличие от других противников, замерших неподвижно и не сводящих с нас равнодушно-холодных взглядов, «человечек» мерно раскачивался вперед и назад, словно какой-то кошмарный маятник, причем глаза его горели огнем неприкрытой ненависти и абсолютного безумия. В длинных и тонких передних конечностях, которыми он упирался в землю, сидя на полусогнутых задних, были зажаты два кривых лезвия, напоминающих слегка уменьшенные ятаганы.