По лезвию бритвы
Шрифт:
С этим было трудно поспорить. Я снова повернулся к цветам.
Гнев Селии испарился, и через мгновение она опять повеселела.
— Хватит об этом. Впереди у нас еще столько лет, чтобы все наверстать. Чем теперь занимаешься? Как поживает Адольфус?
Продолжение разговора никому из нас не сулило ничего хорошего.
— Был рад повидать тебя. Приятно узнать, что ты все еще присматриваешь за Учителем. И то, что он все еще заботится о тебе.
Селия блеснула улыбкой.
— Так ты придешь завтра? Приходи на обед. Мы накроем для тебя, как в прежние времена.
Я
— Прощай, Селия. Будь благополучна и счастлива.
Я ушел прежде, чем она успела ответить. Я мчался вниз к подножию лестницы, почти не чувствуя под собой ног, одним рывком отворил входную дверь башни и выскочил в сумрак раннего вечера.
Пробежав полквартала от площади Торжества, я прислонился к стене в переулке и нащупал в кармане пузырек амброзии. У меня обессилели руки, и я испугался, что не сумею вытащить пробку. Хотя и с трудом, но мне это все-таки удалось, и я быстро поднес горлышко к носу. Долгий, глубокий вдох, еще один.
Нетвердой походкой я возвращался в трактир «Пьяный граф» и мог бы стать легкой жертвой любого грабителя, который отважился бы напасть на меня, окажись он на моем пути. Но грабители мне не встретились. Я шел в одиночестве.
7
Мальчишка сидел за столом напротив Адольфуса. По широкой улыбке и размашистым жестам гиганта я уже издали смог догадаться, что он рассказывает одну из своих полуправдивых историй.
— А лейтенант говорит: «С чего это ты взял, что восток в том направлении?» А тот отвечает: «Потому что или это утреннее солнце слепит мне глаза, или меня ослепило ваше сияние. И если бы я ослеп, то вам пришлось бы научиться пользоваться компасом», — Адольфус залился громким смехом, и его огромная физиономия скривилась в гримасу. — Можешь себе представить? Сказать такое перед всем батальоном! Лейтенант прямо и не знал, как быть: то ли наделать в штаны, то ли отдать его под трибунал!
— Эй, парень, — вмешался я. Воробей неспешно поднялся со стула, словно давая понять, что рассказ Адольфуса о нашей военной службе не пробудил в нем рвения к армейской дисциплине. — Насколько хорошо ты знаешь Кирен-город?
— Я найду дорогу везде, куда бы вы меня ни послали, — ответил мальчик.
— Пойдешь по Широкой улице мимо Фонтана Путников. С правой стороны от тебя будет кабак с вывеской в виде синего дракона. За прилавком увидишь жердяя с рожей, как у битого дурака. Скажешь ему, чтобы передал Лин Чи, что тебя прислал я. Вели также передать Лин Чи, что завтра я появлюсь на его территории. Скажи, что это не связано с торговлей. Скажи, что я сочту это за услугу. Он тебе ничего не скажет — эти люди не любят давать скорый ответ, — но этого и не потребуется. Просто передай на словах и возвращайся.
Воробей кивнул и скрылся за дверью.
— И принеси мне чего-нибудь поесть на обратном пути! — крикнул я мальчику вслед, надеясь, что он услышит меня. — Я повернулся к гиганту. — Прекрати рассказывать мальчишке военные истории.
— Небылицами! В той истории каждое слово — правда! Я даже помню, как ты ухмылялся, когда он уходил.
— Что стало с тем лейтенантом?
Улыбка слетела с лица Адольфуса.
— Он вскрыл себе вены на следующую ночь после того, как провел атаку на Ривес.
— Мы нашли его в лужи крови, когда он не явился к побудке, так что больше ни слова о добрых старых временах. Добрыми они не были даже наполовину.
Адольфус выкатил на меня свой единственный глаз и поднялся.
— Клянусь Перворожденным, ты не в настроении.
Он был недалек от истины.
— Сегодня выдался трудный день.
— Хватит дуться, давай-ка налью тебе пива.
Мы подошли к стойке, и Адольфус протянул мне плоскую бутыль эля. Я потягивал горький напиток, дожидаясь начала вечернего наплыва завсегдатаев нашего заведения.
— А мальчонка мне нравится, — вдруг произнес Адольфус, будто понял это только сейчас. — Ничего не пропускает, все видит, хотя держит язык за зубами. Как думаешь, где он спит?
— Полагаю, на улице. Уличные мальчишки имеют обыкновение жить там.
— He будь таким сентиментальным — на прилавке останутся пятна от слез.
— Ты хотя бы представляешь, сколько в Низком городе бездомных детей? И этот ничем не отличается от других. Он мне не родня. До вчерашнего вечера я вообще не знал о его существовании.
— Ты действительно так думаешь?
События дня тяжелым грузом легли мне на плечи.
— Адольфус, я слишком устал, чтобы спорить с тобой. Хватит петлять, говори прямо, чего тебе надо.
— Я собирался предложить ему спать у нас в задней комнате. Аделине он тоже приглянулся.
— Трактир твой, Адольфус. Ты волен распоряжаться им, как тебе заблагорассудится. Но готов поставить золотой на то, что мальчишка сделает ноги вместе с твоей постелью.
— Решено. Скажи ему, когда вернется. Я буду занят работой.
Посетители понемногу прибывали, и Адольфус вернулся к своим обязанностям. Я сидел и попивал пиво, погрузившись в сентиментальные мысли. Некоторое время спустя мальчик вернулся, принеся маленькую чашку говядины в соусе чили. У мальчишки был острый слух. Мне стоило это запомнить. Я взял чашку и принялся за еду.
— Адольфус кормит тебя? — спросил я.
Мальчик кивнул.
— И все равно голоден? В твоем возрасте мне всегда хотелось есть.
— Я в порядке. Стянул кое-что с рыбного воза по дороге назад, — ответил он так, словно этим поступком можно было гордиться.
— Я же дал тебе денег утром?
— Дал.
— Уже потратил?
— Ни одного медяка.
— Тогда тебе незачем красть еду. Без нужды крадут только недоумки. Если желаешь идти этим путем, можешь убираться ко всем чертям. Я не собираюсь давать поручения какому-то идиоту, который тащит кошельки только потому, что это будоражит ему нервы.
Судя по его гримасе, мои сравнения не слишком понравились сорванцу, хотя он и ничего не сказал в ответ.
— Где ты ночуешь?