По лезвию ножа, или в погоне за истиной
Шрифт:
Колобов сидел на стуле, уставившись глазами в точку на полу перед собой, рука его непроизвольно опустилась и листы выпали на пол.
— Говорить будем? — спросил следователь, — ты только начни, легче будет, это я тебе обещаю.
— Я не убивал, — произнес Юрий совершенно безжизненным голосом. Вдруг в нем произошла глобальная метаморфоза: глаза налились кровью, руки сжались в кулаки. Он медленно встал со стула, глаза безумно вращались, а губы еле слышно шептали:
— Ты, мент поганый, за раскрываемость преступлений рубишься, хочешь на меня это дело повесить, не выйдет! — последнюю фразу он прокричал и бросился на Соколова, который был к этому готов. Он лихо скрутил Колобову руки за спиной и нажал кнопку под столом.
— Наручники, — скомандовал Соколов, — и в камеру его.
Колобов быстро пришел в себя и начал кричать:
— Не надо в камеру, не надо, не хочу, пустите, пустите, не хочу, не хочу, пустите… — еще долго эхом раздавалось в коридоре.
Александр Иванович достал немытую кофейную чашку из стола и, вскипятив воду маленьким кипятильником в граненом стакане, наполнил чашку ароматным напитком. Как же ему хотелось позвонить начальнику СИЗО и попросить его поместить Колобова в «нужную» камеру. В такую, ради выхода из которой тот бы не то что в совершенном преступлении признался, но и взял бы на себя убийство Джона Кеннеди. Раньше он в крайних случаях прибегал к таким методам, но ему всегда было противно после этого. А последние пять лет следователь старался даже в мыслях не допускать подобных методов работы. Обретя веру во Христа и став прихожанином одного из подмосковных храмов, Александр Иванович искренне раскаялся во всех гнусных поступках, которые он допускал в своей работе, и старался всеми силами не совершать их вновь. Следователь закурил, медленно потягивая горячий кофе. Лицо его осунулось: с начала допроса прошло 1,5 часа. Соколов снял трубку телефона и по памяти набрал номер.
— Григорий Александрович? — устало спросил следователь.
— Да, Александр Иванович, какие новости, — взволнованно спросил отец Дениса Заречина.
— Он не сознался в убийстве Силина, но, думаю, это уже дело техники. Он очень слабый человек, расколется. Я в этом даже не сомневаюсь.
— Ну слава Богу!
— Григорий Александрович, сделайте как мы договорились, я жду звонка.
— Обязательно, Александр Иванович, спасибо вам за все.
В трубке раздались гудки. Затем из внутреннего кармана пиджака он достал компактный мобильный телефон. Несомненно, он ждал звонка, который не заставил себя долго ждать.
— Алло, Александр Иванович, рад вас слышать! — голос в трубке был громким и отчетливым.
— Здравствуй, Денис! Как переживаешь очередное рождение? — впервые за это утро по-настоящему радостно улыбнулся Соколов.
— Начинаю привыкать! Как наши дела?
— Все в порядке! Думаю, что скоро ты исчезнешь из списков лиц, находящихся в федеральном розыске, но вот приезжать сюда еще рановато, побереги себя и будь осторожен. Я не могу сейчас долго говорить, очень рад был тебя слышать. Рад, что ты жив!
— Спасибо, Александр Иванович! Огромное спасибо за вашу помощь и участие. Даже не знаю где бы я был сейчас без вас. Вернее, знаю прекрасно! В персональной квартире без окон площадью 2x2 м.
— Денис, перестань о грустном! Многое уже позади, а впереди забрезжила надежда, что твои злоключения скоро кончатся. Мне пора идти, давай прощаться, да и разговор наш стоит немало, побереги деньги отца.
— Александр Иванович, всего один вопрос. Это Колобов?
— Да, Денис, он пока не признался, но это дело времени.
— Даже не верится, что он мог это сделать, не укладывается в голове. Если бы это сказали не вы, никогда бы не поверил.
— Да, Денис, вот такой подлой иногда бывает жизнь. Береги себя, счастливо!
— До свидания.
Гудки звучали из трубки, зажатой в моей руке. Я стоял на живописном горном склоне и смотрел вдаль, вспоминая события, вчерашнего воскресного дня, растянувшегося, казалось, на несколько лет и навсегда запечатлевшегося в моей
Крещение
15 февраля, воскресенье, Кипр
Ночь с субботы на воскресенье прошла беспокойно: снились какие-то кошмары, уснул я только под утро, а проснулся от того, что взорвался мой дом…
После грохота из-под закрытой двери в спальню повалил едкий дым с пылью. Я резко сел на кровати и пытался понять, что же происходит и что мне теперь делать. После секундного замешательства я выскочил в гостиную. Густой белый дым быстро улетучивался сквозь выбитую балконную дверь. Все стены были выщерблены, а из покореженного кондиционера вился сизый дымок. На улице были слышны громкие голоса. «Если я дождусь здесь полиции, то вряд ли сегодня состоится Крещение» — мелькнуло в голове. ЭТОМУ НЕ БЫВАТЬ!!! Я мигом оделся, схватил стоявшую в коридоре сумку, подготовленную еще в прошлый раз, рассовал по карманам все свои документы и наличность, а также зарядные устройства от двух мобильников и выбежал из квартиры. В зоне паркинга никого из соседей не было, я завел автомобиль и выехал со стоянки.
Водитель Pajero цвета металлик, перед тем как свернуть за угол дома, еще раз оглянулся на дом со странным названием «Пандинос» и, грязно выругавшись, утопил педаль тормоза в пол. Pajero, недовольно скрипнув тормозами, встал как вкопанный. Незнакомец увидел, как со стоянки выезжает так хорошо знакомый ему автомобиль.
— Ну, парень, это уже ни в какие ворота не лезет! Ты заговоренный что ли? Ты чего творишь?! Вся многолетняя репутация летит коту под хвост! — он сунул руку под сиденье и вытащил пистолет с длинным глушителем, — вот гадство! Придется первый раз нарушить строго установленный принцип, но другого выхода нет, репутация дороже…
Мужчина положил пистолет на соседнее сиденье, прикрыл его газетой и поспешно тронулся с места, догоняя темно-синюю Короллу с красными номерами [19] .
— Идеально, если он выедет на какую-нибудь безлюдную трассу — стрелять в городе, даже сейчас, слишком опасно, — пробормотал незнакомец.
Метрах в пятистах от дома я разминулся с полицейской машиной, мчавшейся с включенной мигалкой. У меня не было сомнений в том, куда она так торопилась.
19
На Кипре все машины, сдаваемые в аренду, имеют номерные знаки красного цвета.
Это очень странно, но я был совершенно спокоен. Главное — у меня была цель. Город, удивительно тихий в это время года даже в будни, в воскресное утро был словно вымерший. На дороге не было ни одной машины, кроме серебристого Pajero, ехавшего на приличной дистанции сзади. Я вырулил на круг, с которого отходила дорога на Лимассол. И тут я почувствовал сильную жажду: я ведь не то что не позавтракал, но и глотка воды не сделал. Делать нечего, в это время купить что-либо можно было только в немногочисленных круглосуточных магазинах (даже магазинчики при заправках в воскресенье закрыты). Я сделал полный круг по кольцу и поехал в противоположную сторону к супермаркету. Странное дело… Серебристый Pajero тоже повторил мой маневр и упорно двигался за мной, лишь увеличив дистанцию. «Это неспроста», — понял я. Стараясь ничем не выдать своей догадки, через 5 минут я припарковался у магазина. Pajero остановился метрах в двадцати сзади: последние мои сомнения отпали. Я не спеша вылез из машины, прихватив сумку с вещами. Дверь запирать не стал. Войдя в магазин, я взял бутылку минеральной воды из холодильника, готовый сэндвич с ветчиной и сыром и пару маленьких пакетов сока. Рассчитавшись с продавцом, я как можно более беспечно с лукавой улыбкой на лице спросил его: